Анабиоз - Илья Бушмин (2015)

– Нищая мафия. Только по-новому. Обычно как – берется инвалид и сажается на проходное место. Но эти делают совсем по-другому. Они не ищут инвалидов. Они сами их делают… Встретят на вокзале бабку какую-нибудь, которая заблудилась. Предлагают помочь. Бац – и бабка исчезает. Где она, с кем она, что с ней – никто не знает. Потом милиция ходит, фотографию бабки всем показывает. Никто, конечно, бабку не видел. Милиция успокаивается, других-то дел всегда хватает, правильно? А сама бабка знаешь где? Ей могут выколоть глаза. Отрезать язык. Чтобы помощи ни у кого попросить не смогла. И сажают там, где навар от нищих хороший. Хочешь жить – сиди и работай. Не хочешь жить – не позавидуешь тебе.

– Почему… – голос подвел меня, и я кашлянул, чтобы восстановить его. – Почему вы мне это рассказываете?

Лидия Михайловна с тревогой и сочувствием посмотрела на меня. А потом перевела взгляд на фотографию Сергея.

– Похож очень. Точно-то я не уверена. У меня и глаза уже не такие, как раньше. Но парень похож. Очень похож. Бедняга…

– На кого? На кого похож? Где вы его видели?

– С неделю назад. У вокзала. На выходе из перехода, который от перронов на площадь ведет. Самое проходное для попрошаек место. Сидел там паренек и просил милостыню. Люди давали, конечно. Потому что выглядел он так, что сердце сжималось. Молодой ведь совсем, жить да жить. А он в лохмотьях. Без ног. Без глаз… Сидит с протянутой рукой и мычит…

Такого со мной не было никогда. Ни разу в жизни. Меня прошиб холодный пот, концентрируясь ледяным стержнем вдоль позвоночника. По коленям скользнул озноб, лишая нервные окончания силы воли. Теперь я знал, что чувствуют те из нас, у кого от страха подкашиваются ноги. «Господи». Это все, что смог я подумать, когда ужас липким змеем прополз по всему телу и холодным призраком поселился в грудной клетке.

2

Я стоял в десятке метров от инвалида и не мог оторвать от него глаз.

У нищего не было ног и одной руки. Он сидел прямо на плитке, которой было вымощено пространство перед спуском в подземный переход. Единственной своей рукой нищий держал грязную, ободранную по краям картонку. На ней корявыми буквами было выведено с помощью обычной шариковой ручки: «Подайте на хлеб».

На этом же самом месте, у поворота в ведущий к посадочной платформе вокзала длинный подземный тоннель, Лидия Михайловна видела его. Слепого парня без ног, который мог быть моим родным братом.

Если нищая мафия рабовладельцев посадила здесь нищего один раз – значит, место застолблено за ними. Я никогда не интересовался бизнесом на попрошайках, но мог сообразить, что здесь все подчиняется тем же законам преступного бизнеса. Наркоторговцы, рэкетиры, черные риэлторы и даже банды гопников. Все они работали только на той территории, на которой имели право работать. Сунулся на чужую – получил проблемы. И чем выше ставки, чем выше цена вопроса – тем больше проблемы.

Значит, этот инвалид без руки и ног работает на ту же банду. Точнее, подчиняется ей. Еще более точным определением будет слово – принадлежит.

Что-то двинуло меня по ноге. Я резко отшатнулся, готовясь атаковать. Но это был бомж. Обросший, в яркой вязаной шапочке, коричневом пиджаке и с холщовой сумкой, наполненной скарбом. Ею бомж и двинул меня по ноге.

– Осторожнее.

– Извините, ради бога, твою мать, – грубо огрызнулся бездомный. – Раскакашился тут, хер объедешь.

У нас в районе бомжи поскромнее будут.

Я ничего не сказал в ответ. Бомж двинулся дальше своей дорогой. Он направился к урне около остановки общественного транспорта и принялся рыться в ней грязной пятерней.

Спасибо бомжу, он вывел меня из ступора. Я буквально застывал, глядя на нищего инвалида на паперти. Все это разрывало мой мозг.