Анабиоз - Илья Бушмин (2015)

– Мне интересно другое. Что я делаю в полиции Самары?

Оперативник достал из кармана листовку. Развернул.

– Кто это?

Сегодня ночью меня буквально преследовали дежа вю.

– Брат.

– И что с ним?

– Если бы я это знал, меня бы тут не было.

Опер, наверняка не в первый раз, пробежал глазами текст объявления.

– Пропал, значит?

– Проверьте ориентировки. Он в официальном розыске как без вести пропавший. Его фотография висит у вас на щите у входа.

Опера переглянулись.

– Значит, ты его ищешь? – я пожал плечами. – Как-то странно ищешь. По пивнухам в районе вокзала, в основном.

– Надо же с чего-то начинать. Почему бы не с пивнух?

– У тебя брат любитель побухать?

– Помогите найти его и спросите сами.

– Свитер сними.

Неожиданно.

– Что? – опер повторил приказ. – Зачем это?

– Потому что я так сказал.

Опер с цепью впервые подал голос:

– Не груби, пацан, иначе хорошего разговора у нас не получится. Делай, что говорят.

Хорошего разговора у нес не было в принципе, но спорить я не стал. Стянул через голову свитер и положил его рядом. На этот стол за годы эксплуатации наверняка попадало многое, от слюны туберкулезных зеков до крови больных СПИДом наркоманов, и сейчас я гадал, что лучше сделать со свитером – просто выкинуть или для надежности все-таки сжечь.

Опер с наколками уставился на мои татуировки, словно ревностно пытался определить, чьи узоры круче, мои или его. Прищурившись, он кивнул на иероглиф на моей шее:

– Что это означает? Иероглиф?

– «Произведено в Японии, гарантия три года», – отозвался я. – Увидел красивые иероглифы, решил наколоть. Кто же знал, что там такая тупая бессмыслица. Дурят нашего брата.

Опер с цепью на шее снова хохотнул. Его коллега сурово покосился на легкомысленного напарника и вернулся ко мне.

– Значит, это был ты?

– Знать бы еще, о чем речь.

– Банда, которая на нищих бабло рубила. Это был ты, да?

– Все равно не понимаю, о чем вы.

Опер выпятил челюсть. Она была итак массивной, а теперь казалось огромной до неприличия.

– Слушай сюда, пацан. Судя по твоему досье, ты немного знаком с нашей системой, да? Так вот, делаем мы свою работу около вокзала. Потом здесь появляется странный пацан с иероглифом на шее. Пацан ходит по кабакам и задает людям вопросы…

– Может, пацан соскучился по живому человеческому общению, – огрызнулся я.

– …А через пару дней на площади у вокзала вдруг пропадают нищие инвалиды, которые вечно тут отирались. А наши коллеги из областного главка накрывают целую банду. Следишь за мыслью?

– Очень интересно.

– А потом до нас начинают доходить слухи, что какие-то бандосы наводят на вокзале справки о том самом пацане с татуировкой. Ищут его. Даже готовы бабки заплатить, если кто-то им поможет. Зачем-то вдруг этот пацан понадобился каким-то бандосам. Странные дела, не находишь?

Я лихорадочно соображал. Итак, меня все-таки ищут. Но многое было совершенно непонятным. Почему эти бандосы не «разуют глаза» и не подойдут к первому же попавшемуся столбу, так как все столбы на вокзале были увешаны листовками с указанием моего сотового телефона.

А потом я начал догадываться, в чем дело. О связи между листовками и мною знали только трое: сам Кирюха, сейчас наверняка томящийся на нарах в местном СИЗО, а также Губошлеп и Нос. Но все они выведены из игры. В банде были и другие члены: например, пузан в джинсовке и тип с черной бородкой. Но все, что они видели – это странный волосатый нищий с характерной татуировкой на шее около церкви. А все, что они знали – этот волосатый нищий был последним, с кем решил побеседовать Кирюха до того, как у него начались сплошные проблемы и неприятности.

– Бабки, значит, готовы заплатить, – буркнул я. – А вы решили подзаработать?

Опер поморщился.

– Не заставляй нас тебя бить.

– Договорились.