Она была слегка приоткрыта, но света внутри я не увидел. Если там Кумали, я серьезно влип, но если другой человек – тогда у меня еще остается шанс побороться: вероятность того, что кто-то сумеет описать незнакомца, после того как его захватили врасплох в темноте, когда душа ушла в пятки, крайне мала, если не сказать ничтожна. Только в любом случае мне следует молчать: мой акцент сузит круг подозреваемых до минимума.

Я сильно ударил ногой в дверь, так что она едва не слетела с петель, и ворвался внутрь – как меня учили когда-то. Шум и внезапность этого движения были рассчитаны на то, чтобы обескуражить даже самого закаленного профессионала. Я обвел комнату дулом беретты и увидел светящиеся в темноте зеленые глаза, пристально глядящие прямо на меня.

Их обладательница сидела на кровати и вылизывала себе лапы.

Это была та самая полосатая кошка, которую во время прошлого визита я видел на подоконнике в кухне. Черт побери, как же я забыл, что у Кумали есть домашнее животное?! Теряешь форму, сказал я себе.

Раздосадованный, я спустился по лестнице и оказался в гостиной. Шторы были опущены, в комнате плавали островки теней, но прежде всего мне бросился в глаза телевизор в углу с декодером компании «Скай». Увидев его, я представил, как Кумали сидит здесь на полу, скрестив ноги, и трудится всю ночь, сочиняя свои послания, пока сын мирно спит наверху.

Я испытал возбуждение от близости разгадки и быстро подошел к окнам, желая убедиться, что они плотно закрыты шторами. Потом включил лампу. Если вы вломились в чужой дом, самое худшее, что вы можете сделать, – это включить фонарик. Его свет проникает наружу, и ничто не насторожит соседа или случайного прохожего больше, чем одинокий луч, который обшаривает дом изнутри. Напротив, мягкое свечение лампы кажется вполне нормальным.

В углу комнаты я увидел письменный стол Кумали, на котором царил жуткий беспорядок. Он был завален папками и счетами, лишь вокруг монитора и клавиатуры компьютера оставалось свободное пространство. Я подвигал мышью, и экран ожил. К счастью, как и большинство людей, женщина-коп, уходя, не выключила его, и мне не пришлось взламывать пароль или извлекать жесткий диск. Сунув руку в карман, я достал две флешки, предусмотрительно купленные в магазине сотовых телефонов. Одну из них я подключил к компьютеру, вторая была запасной, взятой на всякий случай. Я знал операционную систему Windows достаточно хорошо: меня не смутило, что клавиатура была настроена на турецкий язык. Я собирался создать полную резервную копию жесткого диска компьютера Кумали.

Когда все ее файлы и переписка по электронной почте были скопированы на флешку, я обыскал письменный стол. Условно разделив стол на четыре секции, я стал методично проверять все его содержимое, не позволяя себе спешить. С помощью мобильника я сфотографировал все, что могло представлять интерес, в душе сознавая, что всего лишь выполняю рутинную процедуру: ничего, что указывало бы на зловещий заговор, я не обнаружил.

Среди груды неоплаченных счетов обнаружилась распечатка всех звонков Кумали с домашнего и сотового телефонов. Мне потребовалось несколько минут, чтобы просмотреть ее. Все указанные номера оказались прямыми. Звонков в Пакистан, Йемен, Афганистан, Саудовскую Аравию и другие горячие зоны исламского фундаментализма зафиксировано не было. Я вообще не увидел кодов зарубежных стран. По-видимому, все звонки были местными, внутри Турции, однако я сфотографировал этот список на всякий пожарный.

И тут лампа на столе погасла.

Я ощутил, как меня пронзил страх, и инстинктивно схватил пистолет. Внимательно прислушался, но все было тихо, даже кошка не подавала признаков жизни. Встав из-за стола, я бесшумно подошел к окну, чтобы узнать, как обстоят дела снаружи. Оттянув уголок шторы, я выглянул на улицу: буря разыгралась не на шутку и все вокруг погрузилось во тьму. Очевидно, что-то произошло на подстанции и электричество отключили.