Я Пилигрим - Терри Хейз (2015)

Я отправился прогуляться. Шел ссутулившись, засунув руки в карманы, и в который уже раз пытался как-то совладать с противоречиями жизни и личности Лейлы Кумали.

Выйдя из отеля, я бродил по лабиринту улочек и, когда в сотый раз перебирал способы выйти из заколдованного круга, обнаружил, что оказался у моря. День клонился к закату, все еще было тепло – последний проблеск лета перед наступлением осени.

Усевшись на скамейку, я смотрел на это бирюзовое чужеземное море, сверкающее потусторонним блеском. Какой-то папаша плескался с тремя детьми у берега, в узкой полосе на границе воды и песка. Их смех далеко разносился в воздухе, и я вспомнил о маленьком мальчике, страдавшем синдромом Дауна и росшем без отца, с которым можно было бы вот так поплескаться в море.

Мать детишек ходила вдоль берега, фотографируя их, а я думал о Кумали, о том горе, которое пришло к ней, когда она увидела красноречивую единственную складку на ладони новорожденного малыша и все поняла: как утверждает статистика, лишь один из семи сотен ребятишек рождается с синдромом Дауна, и вот этот несчастливый шанс выпал именно ей.

И вдруг весь мир словно бы замер: пенистая вода, выплеснутая из ведерок детей, казалось, висела в воздухе; смеющееся лицо отца не меняло выражения; рука матери лежала на затворе фотообъектива. В голову мне пришла странная мысль.

За все то время, что я провел в доме Кумали, я не увидел ни одной ее фотографии, на которой был бы запечатлен малыш. Не было ни снимка новорожденного младенца на письменном столе, ни фото, где она играет с сыном, когда он начал ходить, ни его портрета на стене. Ни единой фотографии – ни в ящиках стола, ни в рамке над ее кроватью. Почему эта женщина хранила альбом со снимками свадьбы, закончившейся разводом, и не имела фотографий сына, когда тот был маленьким? Ведь матери всегда держат их в доме. Если только…

Он не был ее ребенком.

Брызги воды все еще висели в воздухе, мать держала фотоаппарат у лица, а отец продолжал смеяться. Ну как же я не догадался раньше: Лейла Кумали приехала с сыном в Бодрум три года назад, оставив мужа где-то далеко. Здесь у нее не было ни друзей, ни знакомых. Она могла рассказать людям все, что угодно.

Но если этот мальчик не ее сын, то кто тогда его родители?

Вода пролилась на песок, мать сделала наконец свой снимок, отец стал снова плескаться с детьми, а я собрался уходить.

Было время обеда, и я решил, что если поспешу, то успею к Кумали еще до того, как она вымоет тарелки.

Глава 68

Кумали открыла мне дверь. На ней были какая-то домашняя рубашка, джинсы, рукавица, чтобы открывать горячую духовку. Она явно не ждала никаких визитеров, даже платка на ней не было – волосы Кумали стянула сзади в конский хвост. Должен сказать, это ей шло: такая прическа подчеркивала ее высокие скулы и большие глаза. Меня в очередной раз поразило, насколько эта женщина красива.

Казалось, Лейлу не слишком смутило, что ее застали с непокрытой головой и рубашкой с расстегнутым воротничком. Как ни странно, она даже не разозлилась, что ее побеспокоили дома.

– Что вам нужно? – спросила Кумали.

– Ваша помощь, – ответил я. – Мне можно войти?

– Извините, я занята. Собираюсь подавать обед на стол.

Я был готов вступить с ней в спор, проявить настойчивость, но этого не потребовалось. Из кухни вышел мальчик и, увидев меня, подбежал и что-то счастливо залопотал по-турецки. Остановившись, он с серьезным видом отвесил мне поклон.

– Ловко у тебя получается, – заметил я, смеясь.

– Еще бы, он тренируется каждый день, – сказала Кумали, значительно смягчившись, отводя непокорные пряди с лица мальчика.

– Я отниму у вас всего несколько минут.

После некоторой паузы она отступила назад, впуская меня в дом, скорее ради сына (если он им был), чем из желания помочь мне.