Я Пилигрим - Терри Хейз (2015)

Словам Ингрид насчет того, что я не понимаю и половины случившегося, я не придал тогда никакого значения. Решил, что это пустое бахвальство, дешевая болтовня, но, как выяснилось впоследствии, я недооценил эту женщину. Мне следовало фиксировать любую мелочь, внимательно слушать и обдумывать каждое ее слово.

Я поднял глаза и увидел, что Хайрюнниса пристально смотрит на меня. Похоже, наша беседа произвела на секретаршу сильное впечатление.

– Просто блеск! – сказала она.

Я скромно улыбнулся:

– Спасибо.

– Это не к вам относится, а к ней. Просто блеск!

Честно говоря, я был склонен согласиться с секретаршей. Ингрид Коль замечательно держалась во время допроса, куда лучше, чем я ожидал. И все же видеокамера записала много материала, который поможет признать ее виновной в суде. Я взял в руки камеру и непроизвольно рассмеялся.

– Что случилось? – спросила Хайрюнниса.

– Вы были правы, – сказал я. – И впрямь блестяще сработано! Она рассыпала мелочь из своей сумочки не случайно, а чтобы отвлечь мое внимание и выключить эту чертову камеру.

Глава 72

Я шел вдоль пристани для яхт, голодный, со стертыми ногами, но настолько взволнованный, что ни есть, ни отдыхать мне не хотелось. Прошло три часа с тех пор, как я вставил аккумулятор в свой мобильник и покинул офис Кумали. За это время я оставил за спиной пляж, Старый город, а теперь и береговую линию.

Дважды я собирался позвонить Брэдли, желая поскорее узнать результаты тестов ДНК, но вовремя себя останавливал. Я подчеркнул в телефонном разговоре с ним, насколько это срочно, и знал, что они с Шептуном постараются провернуть все как можно быстрее и что Бен позвонит сразу же, как только получит результаты, но легче мне от этого не становилось.

«Ну же, поторопись! – мысленно просил я Брэдли. – Позвони мне наконец!»

Я был на полпути между ларьками, где продавали морепродукты, и несколькими шумными барами, когда зазвонил телефон. Даже не взглянув на дисплей мобильника, я спросил:

– Бен?

– Мы получили результаты, – сказал он. – Пока никаких подробностей, только самые общие сведения, но, как я понял, эта информация нужна вам срочно.

– Продолжайте, – попросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал по возможности нейтрально.

– Мальчик точно не сын этой женщины.

Вместо ответа я выдохнул, даже не сообразив, что задерживал дыхание, – так сильно нервничал. И спросил себя: почему же тогда Кумали воспитывает ребенка как своего?

– Но эти двое близкие родственники, – продолжал Брэдли. – Вероятность того, что женщина – тетя мальчика, составляет девяносто девять целых и восемь десятых процента.

– Она его тетя? – переспросил я. Вроде бы появилась хоть какая-то зацепка. – А как насчет отца? Могут эксперты что-нибудь сказать на этот счет?

– Да. Отец мальчика – родной брат этой женщины. – Итак, Лейла Кумали воспитывает племянника, сына своего брата. Я ощутил растущее волнение от внезапно пришедшей в голову догадки, но ничего не сказал. – Это все, что известно на данный момент, – заключил Бен.

– Хорошо, – сказал я и дал отбой.

Я стоял на месте, пытаясь не обращать внимания на гвалт, доносившийся из ближайшего бара. Значит, у родного брата Лейлы Кумали есть маленький сын, и она его воспитывает как собственного ребенка, скрывая это от всех. И я вновь спросил себя: почему? Зачем нужна такая ложь? Что постыдного в том, чтобы заботиться о племяннике?

Я невольно вспомнил то утро, когда встретил Кумали в маленьком парке, злость, с которой женщина отреагировала на мое вторжение, и то, как поспешно она увела ребенка с игровой площадки. Я тогда еще подумал, что здесь кроется какая-то тайна: поведение Кумали нельзя было назвать нормальным, оно не поддавалось разумному объяснению.