Я Пилигрим - Терри Хейз (2015)

– Сейчас я собираюсь нарушить все правила и позволить себе некие откровения. Вряд ли вы это еще от кого-нибудь узнаете. Слушайте внимательно. Вы просто виртуозно провели расследование, отыскав меня. Если бы я готовил новое издание своей книги, то обязательно включил бы туда и вас. Блестящая работа.

Он слегка пожал плечами, наверное польщенный и гордый моей похвалой, но слишком скромный, чтобы признаться в этом.

– Вам удалось по ходу дела много чего раскопать, но скажите: вы ведь не сумели выяснить, что я на самом деле сделал для своей страны?

– Нет, конечно, – ответил Брэдли. – Да и вряд ли я этого хотел: пусть тайное останется тайным.

– В этом вы правы. Но я вам скажу. Я арестовывал людей, а тех, кого не мог взять под стражу, убивал. По крайней мере трижды арестовывал, а потом убивал.

– Господи Исусе! – прошептал Бен. – Неужели наша страна занимается такими делами?

– Полагаю, у детективов и судей, которые расследуют убийства, есть для этого соответствующее название? Должен признаться, деятельность такого рода с годами ложится на душу человека тяжким грузом. В одном могу вам поклясться: никто не обвинит меня в дискриминации. В моей работе господствовал подлинный экуменизм: я уничтожал католиков и арабов, протестантов, атеистов и евреев. Единственные, кого я, кажется, упустил, – зороастрийцы. Честно говоря, я толком не знаю, кто это такие, но и они вполне могли бы попасть в мой список. Проблема в том, мистер Брэдли, что друзья и родные тех, кого я обидел, в большинстве своем, как бы получше выразиться… ну, скажем так, не практикуют христианские принципы прощения врагов. И отнюдь не склонны в ответ на причиненное зло подставлять другую щеку. Известно ли вам, например, что сербы до сих пор ненавидят турок за то, что те разгромили их в битве на Косовом поле в тысяча триста восемьдесят девятом году? Некоторые считают, что хорваты и албанцы еще более злопамятны. Для таких людей несколько десятилетий охоты на меня – сущая ерунда, не дольше уик-энда. Я говорю это вам, чтобы вы поняли: я приехал в Париж, дабы жить здесь анонимно. Я пытался вернуться к нормальному существованию. А новости, которые узнал от вас сегодня вечером, не слишком меня порадовали. Поймите меня правильно: я не уклоняюсь от участия в вашем семинаре, а спасаю свою жизнь. – Я встал и подал ему руку. – Прощайте, мистер Брэдли.

Он пожал ее и на этот раз не пытался меня удержать. Двор опустел, только Брэдли сидел в одиночестве среди горящих свечей.

– Удачи, – пожелал я ему напоследок. – Семинар – замечательная идея, это принесет нашей стране немало пользы. – Я повернулся, чтобы уйти, и тут столкнулся лицом к лицу с какой-то женщиной.

Она улыбнулась и произнесла:

– По лицу мужа я догадалась, что вы ответили ему отказом.

Это была Марси. По-видимому, Брэдли сказал ей по телефону, где мы сидим.

– Вы правы, – подтвердил я. – К сожалению, никак не могу принять участие в этом мероприятии. Ваш супруг знает почему.

– И тем не менее я вам благодарна за то, что вы уделили Бену так много времени, выслушали его.

В голосе женщины не было гнева или обиды. Похоже, единственное, что заботило Марси, – благополучие мужа. Внезапно я почувствовал к ней симпатию.

Брэдли не смотрел на нас, он отвернулся, пытаясь привлечь внимание официанта, чтобы попросить счет.

– Знаете, Бен ведь восхищается вами, – сказала Марси. – Вряд ли он говорил об этом, но он прочитал вашу книгу трижды – такое она доставляет ему удовольствие. Муж частенько повторяет, что мечтал бы сделать хотя бы половину того, о чем вы написали.

На мгновение я увидел другого Брэдли – способного и компетентного следователя, который понимал, что никогда не играл в лиге, соответствующей его таланту. Больше, чем кто-либо другой, я знал, как отравляют жизнь сожаления о нереализованных профессиональных амбициях. И я вспомнил, как это часто бывало, двух маленьких девочек и то, что я сделал в Москве много лет назад.