Горячие деньги - Дик Френсис (2021)

Хотя в пятницу он работал дома, его не было, когда госпожа Дебора вернулась из Лондона. Господин Фердинанд сказал, что, закончив работу, решил съездить в Хэнли, покормить уток на Темзе. Это его успокаивает. Ему нравится бывать на свежем воздухе, и он часто это делает, всегда, сколько себя помнит, сказал господин Фердинанд. Он не знал, что госпожа Дебора в этот день приедет с работы так рано, в полчетвертого, но это никак не повлияло бы на его планы, сказал он. Они оба независимые люди и не отчитываются друг перед другом о каждой минуте».

Я перестал читать и поднял голову. Фердинанд действительно всегда любил кормить уток. Он часами бродил вдоль набережной в Хэнли, крошил хлеб и слушал гвалт, который поднимали из-за поживы дикие утки. Мы все волновались за Малкольма, когда они с Алисией начали ссориться. Я тогда думал, что Алисия вопит куда хуже этих уток, но у меня хватало ума не высказываться по этому поводу.

Я вернулся к чтению:

«Господин Фердинанд работает усердно и достиг немалых успехов, и это для него не предел. Его директор тоже так считает. Он умеет рассчитывать свои силы и возможности. Телосложением он похож на своего отца, такой же плотный и сильный мужчина — я помню господина Малкольма двадцать восемь лет назад. Он тогда пообещал перебросить меня через свою машину, когда обнаружил, что я слежу за ним. Я не сомневался, что он вполне мог это сделать. Господин Фердинанд точно такой же.

Господин Фердинанд может быть веселым и общительным, но его настроение быстро меняется, он становится угрюмым и мрачным. Он внимателен к своей жене, не ревнив. Покровительственно относится к своей сестре Сирене. Заботлив по отношению к матери, госпоже Алисии. Отношение к отцу и господину Яну двойственное, я так понял, что он любил обоих в прошлом, но теперь не доверяет им. Полагаю, господин Фердинанд способен ненавидеть.

Конец расспроса».

Я переложил листки с Фердинандом и Дебс под низ стопки. У меня не осталось душевных сил читать дальше, про Жервеза и Урсулу. Я сложил всю стопку в конверт, заказал бифштекс и решил, что буду навещать родственников в том порядке, как они идут в картотеке Нормана Веста. Начну с младших, это не так сложно. Куда делась вся бравада, с которой я заявил Малкольму в Кембридже, что останусь с ним только из-за того, что это опасно?

Ясно, куда.

Похоронена под развалинами Квантума.

Утром я поехал в Даунс, получил массу удовольствия от спокойной работы с лошадьми и напряжения мышц, привычных к таким нагрузкам. Мои руки и ноги налились силой, и я подумал, что, наверное, то же самое ощущает пианист, который сел за рояль после нескольких дней без музыки. Он не задумывается, как должен двигаться каждый его палец, когда играет знакомую мелодию, руки сами знают, что делать, и музыка рождается как бы сама собой.

Я поблагодарил гостеприимных хозяев за завтрак и поехал к Квантуму, вспоминая вчерашний телефонный звонок Малкольму. Я позвонил почти в полночь, в Лексингтоне в это время было шесть вечера.

Малкольм добрался благополучно, а Дэйв и Салли Кендер в самом деле оказались приятнейшими людьми. Рэмзи Осборн уже прилетел, и Кендеры тут же устроили роскошный обед. Малкольм посмотрел нескольких отличных лошадей, и у него появились кое-какие потрясающие идеи, на что потратить деньги, — тут он хихикнул. Как там дела в Англии?

Голос его звучал радостно и беззаботно, немного приглушенный расстоянием, и я сказал, что здесь все по-прежнему, только крышу дома затянули брезентом. Состояние дома озаботило Малкольма всего на десяток секунд, потом он сказал, что собирается вместе с Рэмзи уезжать из Лексингтона в среду или в четверг, они еще не решили.

— Когда вы уедете, не забудь, пожалуйста, оставить Кендерам номер телефона, по которому тебя можно будет найти.

— Обязательно. Делай скорее свой паспорт и приезжай сюда, — жизнерадостно сказал Малкольм.

— Постараюсь.