Тебе желаю счастья - Олли Ро (2021)

Однако после того, что я прочел от Анжелы, вряд ли оставался хоть один шанс, вытерпеть дома даже лишних пять минут. Я пробовал дозвониться до Кукушкиной, но трубка безжизненным голосом монотонно и механически отрешенно повторяла, что абонент временно не доступен, и призывала попробовать позвонить позднее.

Поэтому, двадцать минут спустя, в пять пятьдесят пять утра, я снова колотился в двери перинатального центра. И как-то так получилось, что буквально за пятнадцать последующих минут выложил сонной и слегка помятой Марте Антоновне, тьфу ты, Антониевне, все подноготную, без утайки и не оправдывая собственные отвратительные поступки.

Не знаю, как так получилось.

Я не ожидал от этой конкретной женщины никакого понимания или сочувствия, но Марта Антониевна, на удивление, прониклась. И отнюдь не ненавистью или злостью. Она почему-то даже не стала осуждать, хотя именно этого я и ожидал от нее, как от представительницы женского пола, да еще и работающей в роддоме. Уж где-где, а здесь, наверняка, можно услышать о самых отвратительных мужских поступках. Таких, после которых можно возненавидеть весь мужской род.

Наверное, я не был на вершине этого сомнительного хит-парада, раз уж до сих пор меня не выгнали взашей. Стоило бы, конечно, порадоваться, но сам факт включения моего имени в анти-рейтинг бесконечно удручал.

— Ладно, — она протерла руками полноватое лицо с четко обозначенными морщинками, словно сбрасывая остатки сна, — попробую кое-что узнать.

После этого подняла трубку так редко теперь встречающегося телефонного аппарата и набрала несколько цифр. Видимо, для внутренней связи.

— Алло, Людочка, Не спишь, дорогая? Это Марта Антониевна из приемной… Угу… Людочка, тут такое дело, забыла у ночной нашей пациентки, что по скорой ночью поступила, прописку заполнить, а скоро смену сдавать…. А, уже внесла в базу… Просто перепечатать бланк? … Ага… Ну спасибо, спасибо, дорогая. А я так перепугалася за нее, что перенервничала. Бедная девочка… Как же ж она там?… Да ты что?! … А-а… Ну понятно, понятно… Ладно, Людочка… Отдыхай… Ты забегай на чаек. Девочкам привет.

Женщина положила трубку, и в воздухе повисло угнетающее напряжение. Каждый мой нерв натянулся до вибрирующе-звенящего состояния, и казалось, что от малейшего дуновения лопнет с противным лязгом полного краха.

— Ну что там? Что сказала Людочка? — неожиданно громко рявкнул я и подскочил с обтянутой белым дерматином кушетки.

— Спокойнее, Стасик, — Марта Антониевна степенно подошла к стеклянному шкафчику, достала какой-то пузырек, а затем принялась капать неимоверно вонючую микстуру в пластиковый мерный стаканчик, похожий на рюмку.

Остановилась. Окинула меня оценивающе-задумчивым взглядом, и накапала еще. Также неторопливо вынула из шкафчика стакан и наполнила водой из графина.

— Пей, — приказала женщина, и я почувствовал, как подкашиваются мои ноги, а разум уплывает куда-то во мрак.

Это конец, подумал я…

— Хоспади, и откуда только взялся такой придурок на мою голову, — хрипло приговаривала Марта Антониевна, тщательно приводя меня в чувства нашатырным спиртом и хлесткими ударами довольно тяжелой руки по щекам.

— Что с ними? — вцепился я в руку женщины, вынуждая остановить избиение себя и ответить на мой вопрос.

— Пей, сказала, а то уколю!

Оценив серьезность намерений этой суровой женщины, я покорно принял из ее рук мерный стаканчик, залпом опрокинул в себя микстуру и запил мерзкую жидкость целым стаканом воды.

— Кукушкиной твоей операцию ночью сделали.

Сердце забарахлило, будто старый мотор отечественной шестерки, неровно стуча вхолостую, ибо кровь застыла в жилах. Мне вдруг показалось, что затылком я ощутил дыхание самой смерти.

Даже не знал, что настолько мнительный.