Случайный папа - Наталья Ручей (2021)

– А твоя сперма осталась?

Он останавливается так резко, что я еще делаю пару шагов, а потом уже торможу, потому что он не выпускает мою ладонь из своей.

– Подожди секунду. – Он отходит в сторону и кому-то звонит. – Петр? Ты уже уехал из клиники? Слушай, не в службу, а в дружбу…

О чем он говорит дальше, не слышу. Во-первых, потому, что часть его слов уносится ветром. А во-вторых, потому, что мимо проходит какой-то маньяк, задушивший пузырек из духов.

Не могу…

Не могу…

Так тошнит, что начинает все расплываться, а мы на ступенях, на середине длинной лестницы, и я просто не успею никуда добежать…

Такого сильного приступа у меня еще не было. И будто этого мало, мимо проходит кто-то, кто явно принимал душ из одеколона с сильной нотой гвоздики.

– Натали… Наташ…

Я слышу голос Луки, но не могу обернуться. Мне плохо, нечем дышать, я задыхаюсь, тошнит. Но я не могу ему объяснить. Ищу хоть глоток свежего воздуха, чтобы прийти в себя. И только беспомощно отворачиваюсь, когда он пытается меня обойти.

Мое лицо обхватывают его руки. Наверное, он снова рассматривает меня – я ничего не вижу от подступающих слез.

Не знаю, как он это делает. Но он каким-то образом расчищает пространство, и мы буквально в два шага оказываемся у края лестницы. Он разворачивает меня к ветру, а сам становится сзади. Отводит от моего лица волосы, собирает их, намотав на кулак, и в приказном тоне упрямо повторяет:

– Дыши… дыши глубже… чуть медленней…

Спустя какое-то время я действительно чувствую, что это действует: тошнота отступает, я снова могу спокойно дышать. Но отнюдь не из-за того, что он повторяет эти слова будто мантру. И не из-за того, что теперь, когда он всех от нас отогнал и заставил обходить по дуге, я начинаю улавливать свежий воздух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потому, что он очень близко и вместе с глотками свежего воздуха я втягиваю в себя запах его парфюма.

Терпкий, чуть горьковатый – ноты смешаны, я не могу уловить их отчетливо. Но с каждым новым вдохом мне становится легче.

– Как ты?

Кивнув, разворачиваюсь.

Утыкаюсь носом в его футболку. И понимаю, что нужно было сразу так сделать. Так горьковатые ноты ощущаются четче, дурнота отступает быстрее.

Исключительно в лечебных целях поднимаю голову вверх. Глубокий вдох. И еще один. Тянусь еще выше: а здесь нотный ансамбль отличается. Я практически не чувствую горечи, и ощущения странные, как с вкусной водой, когда не можешь напиться. И ты делаешь глоток за глотком, и…

– Мы уже можем пройти? – раздается чье-то блеянье рядом.

Открыв глаза, удивленно смотрю на какого-то хилого парня, который мнется ниже на лестнице.

– Или уточните, как долго вы еще будете зажиматься, – я пойду покурю, – несмело предлагает альтернативу он.

И тут до меня доходит…

Я не просто прижимаюсь к Луке. Не просто вожу носом по его шее. Я обнюхиваю его! А он вместо того, чтобы указать мне на это или хотя бы что-то спросить… склонился, чтобы я могла это сделать!

– Прости, – поспешно отодвигаюсь.

– Курить или нет? – настаивает на ответе нетерпеливый.

Проигнорировав его, Лука участливо спрашивает:

– Тебе лучше?

– Да, спасибо.

– Если не передумал, можешь травиться, – взглянув на паренька, отвечает Лука.

Снова берет меня за руку, и мы продолжаем шествие в клинику. Шествие, потому что за нами теперь тянется вереница из тех, кому пришлось подождать.

– Неудобная лестница, – вздыхаю я.

– Да, слишком много ступенек. Явно не для беременных.

– Да нет, – смеюсь я. – Просто узкая. И когда на ней стоят двое, третьему уже не пройти.