Я кивнула. Сейчас это, пожалуй, единственное, что она действительно могла мне сказать. Мне бы хотелось поговорить с ней, но не теперь — позже. Когда пройдёт время. Должно быть, так оно и выйдет. Не знаю, сколько всё будет утрясаться… Маме ведь тоже непросто. То, что она сделала… Это не просто так. Должно быть, она действительно дошла до грани, через которую едва не перешагнула. Благо, что этого не случилось.

— Скорее всего, вы не скоро увидитесь, Лесь, — словно в подтверждение моих мыслей, произнёс Руслан и присел рядом со мной на постель.

Я подвинулась, освобождая для него место. Кивнула.

— Сейчас это к лучшему. Нам всем нужно о многом подумать.

— Я не знал, что прошлое так глубоко ударило по ней… — сжав мою кисть, признался Руслан. — Мы были детьми. Взрослыми детьми, которые, в сущности, понятия не имели, как жить.

— Я всё понимаю, — тихо сказала я, перехватывая его руку. — Ты не виноват. Никто ни в чём не виноват, Руслан. Люди просто делают ошибки… Мой отец, ты…

— Мне жаль, что ты оказалась невольной пленницей всего этого.

Я пожала здоровым плечом и скривила губы. Все мы пленники чего-то. Если рассуждать глубже, у меня было не такое плохое детство. По крайней мере, отец всегда любил меня, я была обеспечена и сыта. А это, в сущности, не так мало. Многие и того не имеют.

— Я скучаю по отцу, — честно призналась я. — Знаешь… Каким бы он ни был, мне он был хорошим отцом.

— Я рад это слышать, — отозвался Руслан. — На самом деле… Хавронский был просто избалован родительским вниманием. И это порой вредило ему. Вот и с Наташей так вышло… Он хотел получить то, что хотел, только и всего.

Я кивнула. В этом Руслан был прав. Мой отец всегда добивался желаемого. Был ли у него шанс получить мою мать иначе, чем это случилось? Не знаю… Пробовал ли он? Какая теперь уже разница? Все мы заплатили за прошлое свою цену. Большую или маленькую. Цену собственной совести, цену собственной жизни, цену собственной любви…

— Я надеюсь, твоя мать будет счастлива. — Руслан посмотрел мне в глаза. — Как бы там ни было, она достойна счастья.

— Каждый человек достоин счастья, — заметила я. — И ты тоже.

Протянув руку, я коснулась его лица, провела подушечками пальцев по щетине. Он выглядел очень уставшим, словно события сегодняшнего дня прибавили ему несколько лет.

— Знаешь, — снова заговорила я тихо, — после всего, наверное, я должна бы ненавидеть мать, но единственное, чего мне хочется — отмыться от грязи.

— Мне тоже, — признался Руслан. — Мне тоже, Лесь.

Я вздохнула. Снова провела пальцами по его лицу, коснулась складочки меж бровей и разгладила её пальцем, спустилась по носу к губам и обвела их контур. Руслан перехватил мою руку и поцеловал тыльную сторону кисти.

— Я больше не позволю тебе прятаться, — серьёзно и тихо сказал он. — Никуда от меня больше не денешься.

— Я и не собираюсь, — улыбнулась я грустно. И куда я от него? Никуда…

— Вот и хорошо. — Он спрятал мою кисть в своей ладони. За окном послышался какой-то шорох, и я посмотрела на стекло. Капли… Одна, вторая, третья… Внезапный раскат грома огласил окрестности тихим рокотом, и струи зарядили по окну со всей силы. Как зачарованная, я смотрела на внезапно начавшийся ливень… Дождь… Он словно смывал старое, прошлое. Откинув одеяло, я встала и, подойдя к окну, выглянула на улицу. Ещё десять минут назад ничего не предвещало этого, а теперь асфальт, деревья, кустарники — всё было мокрым. Дождь словно смывал со всего пыль, ту самую серую грязь, от которой мне так хотелось отмыться. Начало новой, чистой жизни…