Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

Я повернулась и убрала волосы с глаз.

– Я готова пройтись по лабиринту.

– Конечно, да, – ответил, наполовину с облегчением, наполовину с сожалением. – Пойдем.

Мы стояли лицом к двум входам в лабиринт, уводящим в разных направлениях.

– Это несложно, – сказал он, – и ты видишь центр, поэтому не можешь потеряться.

Потеряться в лабиринте из живой изгороди – не худшее, что могло произойти сегодня.

– Ладно, – сказала я. – Кто первым доберется до центра?

– Я выиграю, – заметил Айзек. – Я прожил здесь всю свою жизнь.

– Так ты боишься?

Он засмеялся. Короткий, но все же настоящий смех.

– Ладно, давай посмотрим, как ты справишься. Готова. По…

Я побежала по выбранному мной ответвлению лабиринта до того, как он успел сказать: «Побежали».

– Обманщица! – крикнул он.

Я засмеялась, чувствуя солнечное тепло на лице и запах вернувшейся весны. Лабиринт состоял из сухих кустов, медленно покрывающихся зеленью. Жужжали насекомые, а белые маленькие бабочки порхали у меня на пути. Лабиринт был несложным, и я ориентировалась, глядя на хижину с мельницей посередине. Айзек при своем росте метр восемьдесят должен был бы возвышаться над изгородью, но его нигде не было видно.

– Он не может быть таким быстрым, – пробормотала я, добравшись до прогалины, где стояла мельница. Я посмотрела на очертания двери. Ее поблекшая красная краска облупилась. Айзек сидел на скамейке внутри, закинув ногу на ногу. Казалось, он там уже давно – вечность.

– Ладно, ты выиграл, – сказала я, засмеявшись, но замолкла, когда увидела, как он смотрит на меня. Айзек медленно поднялся на ноги и вышел из мельницы. Он так хмурился, словно ему больно.

– Что не так? – спросила я.

Он держал руки по бокам, словно это требовало усилий.

– Ничего. Я не могу так, – сказал он. – Нам нужно идти.

– Идти? Мы только добрались сюда.

– Я понимаю, но это чертовски несправедливо по отношению к нам двоим… – он вздохнул, опустил взгляд на землю, качая головой. – Ты понятия не имеешь, насколько ты прекрасна.

– Айзек… – я сглотнула, ощущая, как колотится сердце.

– Пора идти, – сказал он. – Нам стоит… я уезжаю через несколько месяцев. Мне нужно. Нужно убраться из этого города ради себя, и мне нужно выбраться, чтобы заработать деньги для отца, Мартина и театра. Я беден как церковная мышь, но, может, я понравлюсь агентам?..

Отчаянная надежда в его хрипловатом голосе разбивала мне сердце.

– Уверена, что понравишься, – ответила я. – Тебе нужно уехать. Это твоя мечта. Миру нужен твой талант.

Он тяжело сглотнул. Его кадык поднялся и упал, словно он проглотил острый комок.

– И твой талант нужен, – сказал он. – Твоя Офелия…

– Не уверена, но мне нужна Офелия. Мне нужна эта пьеса, потерять ее я не могу.

«Или тебя».

– Знаю, – произнес он тихим голосом.

– Благодаря этой пьесе я могу… встречаться с тобой, – сказала я громче. – До твоего отъезда у нас есть он. «Гамлет». Мой отец все испортит, если…

Он покачал головой, словно пытаясь прервать меня, и быстро кивнул.

– Ага, знаю. Вот почему нам нужно уйти.

Не сказав больше ни слова, мы бок о бок вышли из лабиринта. Айзек точно знал, куда нужно поворачивать. Мы не зашли ни в один тупик до самого выхода.

«Больше идти некуда».

– Ты сможешь добраться домой?

– Позвоню Энджи.

Он кивнул.

– Увидимся на репетициях?

– Да, увидимся там.

Он снова кивнул, развернулся и пошел прочь, в то время как я повернулась и двинулась в противоположном направлении.

* * *

Я дошла до центра города, и Энджи подвезла меня домой. Я почти не говорила. Сказала ей, что не очень хорошо себя чувствую, чтобы избавиться от потока вопросов. В любом случае это была правда.