Ливонская партия - Михаил Ланцов (2020)

— Я, правом короля, могу даровать тебе титул герцога. Наследный титул. И преобразовать Ливонию в светскую землю.

— Боюсь, что я не могу самолично решать такой вопрос. Без благословления Святого престола я не в праве отдавать эти земли в руки светских властителей.

— Я тебя правильно понимаю, что если бы я был католиком, ты принес мне вассальную клятву?

— Это бы упростило многое. Но, не все. К моему большому сожалению, — с излишней наигранностью сообщил Бенрхард. — Тевтонский орден подчиняется Святому престолу, а не светским властям. И то, что ты и Казимир уговорились разделить его — ваше дело. Пока на то не будет разрешения Папы… — развел он руками.

Так и беседовали.

По кругу. Иоанн то с одной стороны подходил к вопросу, то с другой. Однако ландмейстер не отрицая и не отказываясь просто указывал на то, что не в праве решать такие вопросы. И непрерывно ссылался на своего сюзерена, сидящего в Пруссии, и Папу. Так что, итогом разговора стал банальная отправка людей в Рим, на консультации со Святым престолом.

Король попытался договориться с Бернхардом о делах торговых и транспортных. Особенно его интересовала Рига, через которую товары было намного удобнее вывозить, чем через Новгород. До Полоцка ведь путь поближе будет. Да и пороги на Неве и Волхове, да сложная навигация в Ладоге, славной своими штормами, радости не прибавляла. Однако и тут ландмейстер придерживался своей позиции — я не я и лошадь не моя. Дескать, Рига ему не подчиняется, что было правдой. Но он мог во многом посодействовать… мог, но не хотел, находя «сто-пятьсот» отмазок и оправданий со ссылкой на обычаи, права, и прочие глупости.

Аудиенция длилась часа два, оставив выжатыми как лимон обоих. И оба оказались опустошены и не удовлетворены, ожидая от встречи иного.

Выйдя на улицу Бернхард сел на подведенного ему коня и направил того шагом в ворота кремля. Ему хотелось напиться. А еще ему стало страшно. Впервые в своей жизни.

Он вдруг понял, что его орден обречен.

Теперь обречен.

Наверное.

Может быть.

Никаких оснований внешний для таких выводов не было, но ландмейстеру показалось, что их всех уже приговорили. Он был упрям и имел на это все основания. Но иметь право и реализовывать право — две большие разницы. Он прекрасно знал легенду о суасонской чаше… и ему показалось, что он сейчас оказался тем самым дурачком, что посмел ее разрубить.

Смысл легенды был прост и не затейлив.

В конце V века Хлодвиг I одержал победу в битве при Суассоне. И при разделе добычи попросил оставить красивую чашу ему сверх той, что положена ему по жребию. Но вспыльчивый и гордый солдат разрубил чашу, заявив, что король не получит из добычи ничего сверху положенного. Тогда Хлодвиг промолчал. Однако спустя год на смотре войска подошел к тому самому воину и швырнул на землю его топор, заявив, что никто свое оружие не держит в таком плохом состоянии. А когда воин нагнулся за топором, Хлодвиг снес ему голову, заявив, что так же тот поступил с чашей при Суассоне.

Вот Бернхард и вспомнил о той истории, выезжая со двора. Слишком уж многообещающий был взгляд у Иоанна. Да и чувство какой-то неправильности не оставляло ландмейстера.

Выехав за пределы кремля, он остановился и огляделся.

— Село… большое село, — сам себе под нос произнес он.

Только земляные стены смущали его. Их было слишком много. Да и в самом кремле все дорожки были мощены камнем. Очищенным от снега. Кроме того, в самом кремле шло активное строительство, замерзшее на время зимы.