Ливонская партия - Михаил Ланцов (2020)

— Без всякого сомнения. Это может сделать всякий, кто обратится к церковным архивам и поднимет старые тексты. Большая часть декреталий была попросту выдумана и написана весьма корявым латинским языком, характерным захваченной варварами римской провинции. Те люди, что занимались подлогом, явно знали латинский язык намного хуже первых Пап Римских, для которых он был родным. Просто. Грубо. Примитивно. Но мы сейчас собрались пообщаться не об этом.

— А о чем?

— Ливонское ландмейстерство не может дать мне вассальную клятву из-за раскола. Хорошо. Допустим. В этом случае у меня два пути. Первый — силой оружия вынудить эту землю мне подчиниться по праву сюзерена. Второй — прекратить раскол.

— Принять Ферраро-Флорентийскую унию? — Ядовито улыбнулся Борджия.

— Вы дурак, Родриго? Я вам только что объяснил, что ни один человек, у которого есть совесть ее не примет. А вы за старое?

— Тогда что? — Спросил Мануил.

— Объединение церкви невозможно в лоб. В первую очередь из-за того, что большая часть православных до сих пор находится под властью магометан. И те это не допустят. Поэтому объединение должно разбить на этапы. Первый. Снятие взаимного отлучения и примирения. Примирения, а не унии. Взаимное примирение и начало духовного сотрудничества. Папу должно начать поминать при богослужении в православных церквях, а патриархов православных — при богослужении в католических храмах. То есть, первый шаг должен быть маленьким и осторожным. Однако без него второй не сделать. Также нужно сразу же провозгласить законность браков между любимы христианами, вне зависимости от их направления. То есть, восстановить торжество принципа единокрещения, записанного в Никейском символе веры. После чего собрать комиссию для унификации святых, дабы утвердить единые святцы. И так далее, и тому подобное. И только потом, спустя какое-то время, может быть полвека, может быть век можно будет начать говорить о следующих этапах взаимной интеграции. Но осторожно. Вы, идиоты, столько веков поливали друг друга дерьмом, что теперь просто так не примириться. Даже перед лицом общей угрозы, каковой без всякого сомнения является ислам. И дело это не единого Собора, а века, может быть двух веков и, по меньшей мере, трех-четырех больших Соборов. Чтобы преодолеть тот завал из сломанных копий нам всем нужно будет очень плотно потрудиться и плоды этих трудов увидят, хорошо если наши внуки.

Помолчали, переваривая слова Иоанна.

— Кто вам сказал про Исидоровы декреталии? — спросил Родриго, которого этот вопрос явно интересовал больше.

— Вы не о том думаете, — холодно произнес Иоанн. — Или вы считаете, что это единственный секрет Святого Престола, которым я владею? О нет. Их хватает. И многие из них лучше бы никому не говорить. Но суть в том, что я не стремлюсь к вражде с Римом.

— Это заметно…

Поговорили еще. Но все в пустую. Борджиа теперь почти и не участвовал в обсуждении, погрузившись в свои мысли. А остальные в римской делегации не смели лезть вперед «поперек батьки». На том и прекратили пустопорожнюю болтовню. Часа же через три после завершения этих переговоров из Москвы уехал Бернхард фон дер Борх со своими людьми. Ему стало ясно, что Иоанн ни унию, ни католичество принимать не станет. А значит будет война и к ней нужно готовиться. Причем основательно готовиться.

Там-то он и пересекся с Семеном сыном Безухова. Тот командуя батареей фальконетов с приданным ему взводами аркебузиров да пикинеров совершал маневр в рамках плановых учений. Ему требовалось предпринять стремительный марш-бросок, выйти на назначенную ему позицию в отведенное время, укрепиться там и подготовиться к отражению нападения противника.

Ландмейстер был до крайности раздражен и недоволен итогами переговоров. Война с Москвой — это последнее к чему он стремился. Поэтому на нервах даже не заметил, как едва не влетел в хорошо организованную походную колонну.

— К бою! — Кто-то рявкнул на-русском совсем рядом.