Ливонская партия - Михаил Ланцов (2020)

Четыре ряда ракет заряжено в первой пусковой установке. Слуги Леонардо начинают заряжать вторую. Сам же де Винче начинает наводить эту западную версию хвачки.

Чуть подвинул. Поднял смоченный слюной палец, определяя ветер. Еще ногой стукнул немного разворачивая. Немного подумал. Пристукнул клин подъемного механизма, снизив возвышение. Вышел на стену. Понаблюдал с минуту. Вернулся. Еще раз пристукнул клин, уменьшая возвышение.

После чего протянул руку и взял у слуги пальник с тлеющим фитилем. Кивнул. Тот открыл окна запальных полок. И Леонардо лично запалил их последовательно. Первую, вторую, третью и самую нижнюю — четвертую.

И деру.

А то вдруг какая беда случиться?

Но не в кусты, а на стену, чтобы понаблюдать за полетом его детищ. Чуть в стороне от пускового коридора. Там, на стенах, кстати, собрались, наверное, все обитатели крепости, плюс многие представители союзной русской армии. Прежде всего артиллеристы, которым наблюдать за такими опытами было важно с профессиональной точки зрения. А также иностранные «зеваки», никогда прежде не видевшие ничего подобного. Иоанн ведь не допускал их даже до испытаний, держа эту пусковую установку в секрете.

И вот — пошло.

Первая ракета зашипела и сорвавшись с места начала разгоняться. И стремительно набирая скорость выскальзывать из соты кованных, железных направляющих, устремляясь на волю. Вторая. Третья. Четвертая.

Летели они красиво.

Этакие огромные языки свечи, что спешили куда-то по своим делам. На османском флоте в этом время почти не было личного состава. Гребцы находились в бараках на берегу. Отдыхали. А бойцы десанта располагались ближе к стенам, дабы, в случае чего, отразить штурм Иоанна, за котором числились ночные нападения.

Пусковая отстрелялась, отправив за минуту сорок ракет. Те пролетели около километра и накрыли флот, стоящий на якорях. Но не самым удачным образом. Ветер их немного отнес к берегу из-за чего, накрытие оказалось частичным.

Пять минут.

И оказалась заряжена вторая пусковая. А слуги бросились заряжать первую. Леонардо же ввел коррективы в наведение и вновь подпалив все четыре запальные полки, побежал на стену — наблюдать за этим зрелищем…

Попадания этих маленьких ракет в корабли в ночи прекрасно наблюдалось. Вот удлиненный язычок пламени влетал в деревянную конструкцию. И вспышка! Такая, синеватая, полупрозрачная. Но все одно — хорошо заметная в ночи. Разбитая боевая часть выплескивала древесный спирт, который тут же вспыхивал от раскаленной струи работающего двигателя. Спирта было немного, но для насквозь просмоленных древесины, канатов и парусов этого хватало. Где-то, конечно, такое возгорание удавалось потушить. Но в основном личного состава для подобных целей просто не хватало.

— Еще! — вопила толпа.

— Еще, — благосклонно кивал Иоанн.

И Леонардо отправлял в османский флот очередные сорок малых ракет. Из них всего несколько попадали в цель. Но… попадали. Что вело не только к пожарам, но и срыву с якорей. Где-то личные составы рубили якорные канаты, чтобы попытаться вывести горящую галеру или фрусту из плотного ордера. Где-то канаты перегорали. Однако уже через час османский флот начал хаотично дрейфовать в прибойных волнах. Отчего все его пылающие корабли выступали как брандеры, ускоряя и усиливая этот пожар.

А когда целей на воде не осталось, король велел перенести обстрел на город. Куда остатки ракет и расстреляли, спровоцировав там совершенно чудовищный пожар огромной площади, раздуваемый свежим бризом…

Ужасное зрелище! Просто ужасное!