Доброключения и рассуждения Луция Катина - Борис Акунин (2019)

– И ваше высочество взяли меня с собой, надеясь, что я помогу переубедить принцессу касательно низменности плотской любви?

– Не ее. Беттину. Вы красноречивы и прекрасно владеете логикой, а это единственный язык, которым можно разговаривать с фрейляйн фон Вайлер. Я перед ней цепенею и всякий раз оказываюсь разбит. Она переспорит кого угодно!

– Положитесь на меня, – пообещал Луций, усмехнувшись. – Немолодые женщины – моя специальность.

Старая дева и, разумеется, уродина порицает чувственную любовь как Лафонтенова лисица, отвергающая недоступный виноград, рассудил наш герой. Вести с нею дискуссии незачем. Надобно сунуть ей виноградную гроздь прямо в рот, чтобы вкусила сладость сочных ягод. Тому, кто жертвовал философией ради невеликих чар госпожи Буркхардт иль Мавры Хавронской, будет нетрудно пойти на ту же жертву во имя счастья друга. Имея много случаев убедиться в своем воздействии на противный пол, Луций не сомневался, что девица фон Вайлер окажется легкоприступной крепостью.

* * *Через два часа приятной езды коляска достигла границы между двумя Ангальтами, где по одну сторону шлагбаума зевал желтый солдат, а по другую синий. С прусской, правда, был еще и офицер, почтительно отсалютовавший экипажу с княжеским гербом на лаковой дверце.

Если б не это, уловить разницу меж двумя княжествами было бы невозможно. Такие же деревеньки, такие же луга и мельницы.

Скоро уже знакомый прусский офицер промчался мимо галопом – верно, поскакал докладывать начальству о приезде высокого гостя.

Катин с беспокойством проводил глазами облако пыли.

– Мы на территории, где властвуют пруссаки, а их король на вас гневен. Не опасно ли вашему высочеству здесь находиться?

– Бросьте. Не арестуют же они меня. – Принц засмеялся. – Это вооружило бы против Фридриха владетелей всех немецких стран и стало бы превосходным подарком для австрийцев. Мой двоюродный дядя кто угодно, но не глупец.

Некоторое время спустя он велел кучеру остановиться.

– До поместья еще пара миль, но давайте прогуляемся. Погода превосходная, и мне хочется посмотреть на жизнь обыкновенных людей вблизи. Вы знаете, что дома у меня нет такой возможности. Возвращайся в Гартенбург, приятель, – велел принц кучеру. – Нам дадут лошадей для обратной дороги.

Посмотреть на жизнь обыкновенных людей у Ганселя, впрочем, не получилось, потому что друзья завели разговор на интересную тему, заспорили и так увлеклись, что не глядели по сторонам.

Беседа была о том, как быть со свободой печати. Без нее в цивилизованном обществе невозможно, однако же это очень опасная игрушка, особенно в непривычных к ней руках. Журналисты получают право ругать правительство, сами ничего не делая и ни за что не отвечая. Читатели подхватывают это раздражение и перестают уважать государство, отчего в стране начинаются разброд и смута. Как разрешить это противоречие?

Постепенностью, доказывал Луций. Право на критику надобно предоставлять не всем подряд, а лишь тем, кто заслужил его своими деяниями. Бранить уважаемых персон могут люди, сами достойные уважения. Тогда, глядишь, дискуссия тоже получится уважительной, а не склочной. Сначала нужно открыть одну газету – «Баронскую», печататься в которой смогут только бароны. Их суждения будут так же взвешены и почтительны, как возражения членов Гофрата. Затем придет время открыть «Рыцарскую газету», более отдаленную от власти, а впоследствии и «Юнкерскую». Но никто рангом ниже юнкера к публичности допускаться не должен. Желаешь взывать к народу – сначала яви ему свою ценность.

Принц слушал, возражал, уточнял. Время летело незаметно.