Огненный перст - Борис Акунин (2013)

Ангельский юноша поставил патриция у самой дальней колонны, почти беззвучно шепнул:

– Оставайтесь здесь. По окончании церемонии, господин, я проведу вас в Санкториум.

Санкториум, «Священный Дворец» – так назывались личные апартаменты базилевса великой империи. Очень немногим из смертных доводилось лицезреть этот сокровенный чертог собственными глазами. Неужто пирофилакс возьмет своего питомца и туда, в святая святых?

Они стояли позади группы странно одетых людей в коротких куртках, вкривь и вкось расшитых золотом, в кожаных штанах, в высоких сапогах. Это несомненно и было посольство лангобардов – варваров, утвердившихся на юге Италийского полуострова. Длиннобородые и длинноволосые, неуклюжие, они что-то глухо обсуждали на своем диком наречии, стараясь говорить потише, но их грубые голоса все равно разносились под высокими сводами.

Нигде в мире не было и не могло быть зала поразительней Консисториона. По сравнению с ним давешний дворец Юстиниана казался жалкой лачугой. Весь пол, от края до края, был устлан коврами тонкой персидской работы; стены облицованы листами чистого серебра; двери – резной слоновой костью.

С особенным чувством Дамианос рассматривал трон. На фоне багряной портьеры с огромным имперским орлом, сплошь из алмазов, кресло казалось удивительно маленьким и легким. Но только так, наверное, и мог выглядеть центр вселенной – крошечная точка, откуда во все стороны расходятся лучи просвещения, славы и стальной ромейской воли. Престол был темен и тускл, зато всё вокруг сияло и сверкало: два золоченых льва по бокам, золоченое же дерево с золочеными райскими птицами, высоко-высоко поднятый золотой купол.

Вперед вышел величественный церемониймейстер, трижды ударил посохом. По обе стороны трона возникли двое – один полный, безбородый, важный, в малиновом одеянии; второй щуплый, остробородый, в зеленой тунике младшего служителя.

– Логофет Аникий. Ведает иностранными делами, – тихо объяснил Кириан. – В зеленом – переводчик. Сейчас приготовься. Церемониймейстер подаст знак проскинезии – нужно будет сотворить три земных поклона. Ох, мои старые кости.

Взмах посоха – и послы со всей свитой, видимо проинструктированные заранее, бухнулись на колени, а потом лбами в пол. То же проделал и Дамианос.

Что ж, высшей власти до́лжно оказывать знаки почтения – иначе в империи не будет порядка.

На третьем коленопреклонении (церемониймейстер отстукивал продолжительность каждого) пришлось на несколько стигм задержаться.

– Сейчас начнется представление. Специально для варваров, – хмыкнул пирофилакс, упираясь лбом в ковер. – Смотри и наслаждайся.

Наконец можно было подняться.

По залу прокатился вздох изумления.

На троне сидел император. Взяться ему было неоткуда. Дойти от дверей он бы не успел, даже если бы несся вприпрыжку (Дамианос немедленно упрекнул себя за эту непочтительную мысль). И всё же сидел, величественный, в простой бело-пурпурной мантии, и неподвижный, как статуя. Древний венец неярко поблескивал старинным золотом и огромными рубинами. В курильницах – тоже будто сам собой – закурился фимиам. До престола было слишком далеко, чтобы Дамианос мог разглядеть лицо базилевса, но оно источало неземной свет.

– Не благоговей, – прошептал Кириан. – Это луч, перенаправленный особой системой зеркал. А появился кесарь из-за портьеры, пока мы подпирали лбами пол. Августос давно там прятался.

Пирофилаксу, кажется, было скучно. Он множество раз присутствовал на церемонии приема послов и теперь, чтобы скоротать время, охотно объяснял спутнику происходящее.

Посольство, оказывается, было от архонта Беневентского – просить заступничества против арабов. Князь этот являлся вассалом императора франков, однако помощи от своего сюзерена не получил и решил поклониться Константинополю.