Огненный перст - Борис Акунин (2013)

– Хорошо, – молвил наконец Хельги, не ответив на вопрос про войско. – Конунг тебе верит. Стражи больше не будет. Живи как все: поставь себе шатер. Дадут звериные шкуры и укажут место. Тебе вернут твой глупый раб. Будут давать мясо, хлеб и пиво на два человек. Но из лагерь никуда не ходи. Пробуешь бежать – догоним.

– Куда мне бежать? Я так долго до вас добирался, – проворчал Дамианос.

Он был недоволен. Ни слова о новой встрече с Рориком. И вообще конунг проявил к перебежчику меньше интереса, чем можно было надеяться. Не позвал делить стол. Ни разу не обратился напрямую.

Проклятое безъязычье! Проклятый Хельги!

Но раз не пригласили к вечерней трапезе, Дамианос мог чувствовать себя совершенно свободным.

К нему действительно привели Магога, который при виде аминтеса тревожно замычал. Дыроголовый со вчерашнего дня не пил и не ел, но это ему было все равно, однако долго находиться вдали от хозяина трипокефалы не могут. Вместе они поставили шатер.

– Сиди здесь, – велел Дамианос.

Он не собирался отлучаться из лагеря, а хотел провести ночь, гуляя между костров, чтобы получше изучить вэрингов и дать им к себе привыкнуть. Если получится, завязать драку с каким-нибудь задиристым викингом, поколотить его на глазах у всех. Или, наоборот, кого-то полечить. В общем, действовать как обычно.

Потом решил, что на это хватит и половины ночи, а перед рассветом можно будет наведаться к капищу лесного бога и провести с Радославой хотя бы час.

В конце концов не выдержал и спустился с холма, едва лишь сгустилась тьма.

Автоматона оставил сидеть перед шатром, велел держать в руке дощечку, на которой вырезал ножом зашифрованное послание для Гелии – на случай, если объявится: «Буду на рассвете».

Впереди была вся ночь, можно бы и не торопиться, но аминтес шел через черное поле всё быстрее и быстрее, а затем перешел на бег.

Рассудок, кое-как удерживавший власть в течение дня, будто угас, скрылся за горизонтом, вслед за светилом. Сердце же подгоняло вперед, и слушаться его было радостно.

Он взбежал по некрутому склону. От подножия дуба навстречу так же стремительно, с торжествующим возгласом метнулась белая фигурка. Они жадно обнялись и опустились на траву.

Но и когда Дамианос утолил свой голод, счастье не закончилось. Сегодня он взял с собой плащ, чтобы было чем укрыться и что подстелить. Радослава лежала рядом, гладила его по лицу и все время что-то говорила. Счастьем было всё: и касания, и аромат ее волос, и звук голоса. Даже чушь, которую она несла, казалась Дамианосу восхитительной.

– Я сегодня выспрашивала бабиньку про твой Небесный Лес. Мне ведь там жить, я должна знать. У тебя там деревья все не такие, как тут, бурые да серые, а есть которые лазоревые, которые желтые, которые алые или лиловые, и на всех цветы невиданные. Вот поди красота! Птицы златоперые детскими голосами поют. Волки добрые и ластятся, кабаны приводят поросят поиграть, а медведи умеют танцевать. Забери меня к себе, Лесень. Я хочу в Небесный Лес. Если сначала нужно умереть, ничего. Я потерплю. Только не исчезай. Не оставляй меня здесь. Это я раньше тут жила, и ничего. А теперь без тебя не смогу. Ты ведь не оставишь меня на земле одну?

– Нет, – твердо сказал он и в это мгновение сам себе верил.

– Я увижу Оленя-Золотые-Рога и Бобра-Домостроя?

– Нет. Но ты увидишь много всякого еще более удивительного. Синее море, золотые терема выше этого дуба, чертоги из блестящего камня…

Он осекся, поняв, что тешит сказкой не ее, а себя. Ничего этого не будет. Невозможно взять и перенести девушку лесного племени в цивилизованный мир. Ее чары растают, она превратится в маленькую дикарку, жалкую и смешную.

– Спи, – шепнул он.

Стал массировать ей виски, и Радослава почти сразу уснула. Пока не зашла луна, он смотрел на освещенное серебряными лучами лицо. Потом отправился в обратный путь.