Мой ненастоящий - Джина Шэй

— Вы специально выбираете такие слова, чтоб вас хотелось сразу послать подальше? — тяжелые смоляные ресницы Маргаритки, не нуждающиеся ни в каком макияже, чтобы привлечь внимание к её глазам, приподнимаются и бросают на меня острый взгляд, способный пробудить жизнь даже в гранитной глыбе.

Чтоб тебя!

Возможно, из-за этого взгляда вопрос Цветочка и застает меня врасплох. Хотя наверняка дело в том, что я все-таки ожидал попытки прощупать почву и степень моей щедрости.

Кто ж назначает цену слету, когда даже не представляешь примерных границ, которые вытянет твой покупатель? Любая бы начала юлить и избегать прямого ответа.

Любая. А Маргаритка спрашивает про формулировки вопросов. Один из немногих вопросов, ответа на который она не дождется.

Нет. Я выбираю слова так, чтоб наши с тобой отношения, Цветочек, не выходили за обозначенные мной границы. На данном этапе так гораздо проще. Но тебе об этом знать совершенно не обязательно.

— Ты хочешь позавтракать, прежде чем дать мне ответ?

— Я хочу подумать, — девушка натянуто улыбается, — хотя идея немедленного отказа ужасно заманчива.

Набиваешь себе цену, Цветочек? Это ведь смешно, с учетом того, сколько я о тебе знаю и в каких подробностях.

Ты могла бы просто сдаться, я жду этого от тебя не первый месяц. Но нет, даже сейчас, когда я припер тебя к стенке, ты продолжаешь дрыгаться.

— Это не будет настоящий брак, Цветочек. Договорной, взаимовыгодный, с одним общим ребенком и рядом ограничений. Любить и боготворить меня не обязательно, достаточно — соблюдать мои правила. Естественно, пока ты будешь замужем за мной — ты не должна позволять себе никаких сторонних связей. Но насколько я успел тебя узнать, тебе это не очень свойственно.

Ключевое тут — сейчас не свойственно.

Хотя какая разница? Раз уж моему долбанутому либидо приспичило присвоить себе именно этот Цветочек — мне в общем-то плевать на её прошлое. Оно, конечно, определяет качество моего отношения, но решив все-таки забрать эту Маргаритку себе, я сделал для неё некоторые скидки. Сойдет. Для моих целей она вполне сойдет. Тем более, что отцовский ультиматум и играет в них самую последнюю роль.

— Я никогда не предполагала решать свои проблемы с помощью выгодного брака, — медленно произносит Цветочек, скрещивая руки на груди. Образ этакой недотроги ей хорошо удается. Прикипел за два года?

Я ею любуюсь, на самом деле. Нежные губы в холодной полуулыбке — это просто произведение искусства. А эти изящные, практически неземные черты лица… Сколько еще мужчин смотрели на эту Снегурочку и хотели растопить её, прижимая к своей кровати?

Удивительно разной умеет быть эта девочка! Хрупкой — когда расслабляется, твердой — во время работы, нежной, как весенний первоцвет, и холодной, как лед, для всех, кого она боится…

Вот только даже если этот стебелек и оказался прочнее, чем кажется — я все равно его сломаю. Даже забавно, сколько еще она продержится.

— Ты не думала о таком решении, потому что тебе никто этого не предлагал, — насмешливо роняю я, поднимаясь из-за стола, — я предлагаю. Хочешь подумать — думай. Но пока я не услышу твой ответ — ты не выйдешь за пределы моей квартиры.

Еще одно цунами — огромная темная волна эмоций поднимается из глубин этих мягких, завораживающих глаз. Я даже останавливаюсь, чтобы полюбоваться этим зрелищем и дождаться его пика.

Сейчас взорвется? Нет? Что, неужели опять выдержит? Вот и где прелесть играть роль тирана, если твоя тирания даже не заставляет твою жертву пригорать в нужной мере!

— Это незаконно, — шипит Маргаритка, стискивая плечи пальцами так сильно, что у неё белеют костяшки.

Незаконно, но безопасно. На данном этапе чем ближе Цветочек ко мне — тем меньше риска, что то, от чего я её защищаю, все-таки случится.