Режим «Любовь» - Алина Аркади

– И да, кстати, – отец снова обратился к Алексу, – советую взять фамилию Аланов, и сделать документально это как можно быстрее, в противном случае я сделаю это через суд. Теперь официально у меня только один сын, и сомнений в том, что он действительно мой, у меня нет. Все твои счета закрыты, никаких отчислений никогда не будет. Всего доброго!

Эльвира фыркнула и, развернувшись резко на каблуках, потопала на выход. Алекс ошарашенно смотрел на нас ещё минуту, а затем поплёлся вслед за мамочкой.

Мы остались вчетвером. В полной тишине. Я чувствовал, как Лера сжимает мою ладонь, ничего не говорила, но этот жест отчётливо говорил о поддержке. Пока плохо понимал, что сейчас произошло, находясь в данный момент в стадии принятия огромного количества информации. Нужно обдумать и всё аккуратно разложить по полочкам.

– Ну что, займёмся перестановочкой! – мама подскочила, весело и резво хлопнув в ладоши. – Лер, поможешь мне? Мужчинам нужно пообщаться.

Лерка лишь кивнула ей в ответ, и повернувшись ко мне, словно спрашивала: «Можно?».

– Иди конечно, – мазнула губами по моей щеке и выскочила вслед за мамой.

– Ты с Алановым разговаривал? – спросил, как только женщины покинули гостиную и оставили нас с отцом наедине.

– О, да! – отец горько усмехнулся. – Сначала от отнекивался, как и Эльвира, но увидев тест ДНК его прыть быстро сошла на нет. Мы дружили с ним столько лет, он приходил в мой дом, сидел за моим столом, желая мне всегда только самое лучшее, а сам… Как я не увидел этого раньше? Или просто не хотел видеть?

Сейчас я в некоторой степени понимал чувства отца, разочарованного тем, что дружба, длинною в пол жизни оказалась фальшивой. Но меня интересовало не это. Сегодня он лишился того, кого тридцать лет считал своим сыном, родным человеком, любил его, переживал как родитель, радовался его успехам и огорчался неудачам.

– Пап, а Алекс? – трудный вопрос, но я не мог его не задать.

– Алекс… – отец тяжело вздохнул, и, наверное, впервые в жизни сейчас видел безмерную боль в его глазах. – Знаешь, даже узнав, что он не мой сын, я продолжал бы его любить, как и прежде, несмотря ни на что. Я ведь его вырастил! Впервые взял его на руки, слышал первые слова и радовался его успехам, дул на разбитые коленки и учил ездить на велосипеде… Но как можно любить человека, который, не взирая на эти тридцать лет, по щелчку стал действовать против меня исключительно ради наживы? Получается, я всё это время был для него никем и только мои деньги имели смысл? Когда он стал таким? И как я мог пропустить этот момент?

Риторические вопросы, на которые у меня не было ответа. Я даже представить себе не мог, что чувствует сейчас отец, о чём думает и главное – как такое можно забыть? Неприятно разочаровываться в своих детях, но лучше разочарование, чем полная потеря.

Я поднялся, положил руку на плечо отцу, лишь немного сжав. Это всё что я мог сейчас, что говорить я не знал, да и пока мои слова ему не нужны.

– Всё нормально, – отец похлопал меня по руке, – со временем всё забудется. Лизавета наведёт порядок в этом доме, сделает, как хочется ей. А так как она всегда всё делает правильно, значит, и мне будет хорошо.

– Не совсем понимаю, отец…

– Чего ты не понимаешь? Теперь мы будем жить вместе, и я смею надеяться, у нас ещё есть немного времени, чтобы побыть счастливыми.

– И когда вы это решили?

– Давно решили. Лет двадцать назад решили. Мы всё это время периодически встречались, не часто, раз пятьдесят в год или чаще… – отец на секунду задумался, наверное, подсчитывая количество встреч. – Знаю, в твоём понимании всё это неправильно и сложно, но жизнь вообще штука сложная… Пошли, поможем нашим женщинам, – отец резво двинулся на выход, а я так и не смог заставить себя сделать хотя бы шаг.

Итак, подытожим сегодняшние события.