Бей первым - Владимир Поселягин (2019)

А вот где трое других воинов и ещё один наставник, я мог только предполагать, скорее всего подо мной, освобождают пленника, что был там привязан. А ведь хотел его сюда поднять, да решил, что успею, как с трофеями закончу, так и сделаю, вот и сделал. Татары оказались быстрее. Тоже авоськал, и вон оно как получилось. Услышав ржание коней, я понял, что они ещё и мои четвероногие трофеи решили забрать, на это я пойти уже не мог, вскочив и надев шлем, просто сверху, как шапку, кольчуга и так была на мне, я рванул к грузовому боковому люку наружу с самострелом в руках и просто выпрыгнул во двор. Единственный лучник, что ждал меня снаружи и держал на прицеле этот проём, моё появление банально проспал, так что в полёте я выстрелил в него и попал в живот. В грудь, правда, целил, но и так неплохо. А тот промахнулся, стрела в пустой уже проём ушла, успел натянуть и спустить. Отбросив самострел, я перекатом погасил скорость и, выхватив сабли, бросился к тем, что стояли у ворот спиной ко мне, но они уже поворачивались, отреагировав на шум. Мои пропеллеры, в которые превратились клинки сабель, не дали им никаких шансов, срубил всю четвёрку и рванул внутрь сарая, но, чуть меня не сбив, во двор вынеслись, разгоняясь, три всадника. Одного я успел кольнуть остриём сабли, хорошо достал, в печень, не жилец, но остальные, мой пленник и тот старший наставник, унеслись со двора не останавливаясь. Ушли, падлы. Третий подраненный спешил за ними, тот, видимо, ещё не понял, что смертельно ранен.

Несмотря на ярость оттого, что эта группа ушла, я ничуть не медлил, быстро пробежался, добив двух подранков, собрался, не забыв лук с колчаном и самострел, который уже зарядил, и побежал к полону. А там никого, лишь следы копыт на снегу. Исчезли и те, что охраняли, и те, которых я упустил, в стороне лежало на одеялах пятеро ордынцев, видимо раненные моими стрелами, но я так понял, они перед уходом их сами добили. А вот полоняне были целыми. Не стали те их рубить, времени не было, удрать бы живыми и целыми, вот им что за счастье было. Странно, что на раненых времени хватило. Хотя, может, те и сами померли, вроде кроме ран от стрел больше особо ничего не вижу. А проконтролировать времени нет, местным поручу. Всё это я окинул взглядом и осмыслил, ещё только появляясь тут.

– Ушли? – спросил я, выбегая с самострелом в руках на небольшую площадь на перекрёстке двух улиц, что были в деревне.

– Ушли, с божьей помощью, – сказал один из пленных мужичков, на что я неожиданно хохотнул, сказав:

– Богом меня ещё никто не называл. Но спасибо, приятно.

Тати ордынские действительно ушли, так что я резанул по верёвкам ближайших местных жителей, передав нож, дальше сами освободятся, после чего пробежался по деревне, не столько хаты проверял и снимал с побитых стрелами тел трофеи, но и лошадей собирал. Ту четвёрку, что в сарае была, у меня забрали, а те, что побитым в сарае принадлежали и на улице стояли, убежали вместе с выжившими ордынцами. Однако не все, по деревне мне удалось собрать восемь коней, которых я с нагруженными трофеями привёл на двор старосты. Семья старосты, видимо, ещё не добралась до дома, я первый, кто с трофеями во двор ступил, ведя лошадей на поводу, как подпрыгнул от неожиданности. А тут сугроб в стороне пошевелился, но, к счастью, выстрелить навскидку из самострела я не успел. На меня испуганно смотрел староста с бланшами под обоими глазами.

– Тьфу ты, чертяка, – сплюнул я. – Иди жителей успокаивай, смотри, что тати натворили. Считай убытки.

– Ушли? – выдохнул тот, отряхиваясь от снега.

– Нет их, убёгли уже уцелевшие. Мне только не мешайте трофеи собирать.