Пес и его девушка - Кира Измайлова (2020)

– Потом война кончилась, – сказал Ренн, – а работа осталась, для нас особенно. Еще и сейчас неразорвавшиеся снаряды находят, а тогда ими поля были засеяны. Так что я остался в армии, а куда подалась Эла, не знал. Как-то переписка сошла на нет. Думал, замуж вышла, она красивая была… Вон там сумка, сье, сверху лежит альбом. Посмотрите, если хотите.

– Конечно, сьер, не откажусь.

Лэсси встала, взяла пухлый старомодный альбом, открыла, перелистнула несколько страниц.

– Ближе к середине, – добавил Ренн. – В самом начале – это моя семья. Все уже покойники.

Дайсон не выдержал и тоже сунул нос в альбом – Лэсси понятливо опустила его пониже, чтобы ему не приходилось садиться столбиком. Во-первых, с его больной задней лапой высидеть так долго Дайсон не мог, во-вторых, эта поза не для благородного пса, а для комнатной собачки, которая служит за подачку!

Правда, он тут же сделал вид, что просто хотел понюхать незнакомый предмет: если собака вдруг начнет внимательно рассматривать фотографии, это кого угодно насторожит, даже увлекшуюся стажерку. Правда, Дайсон положил голову ей на колено и кое-что увидеть смог.

Карточки военных лет разительно отличались от прежних, выполненных на толстом картоне с тисненым именем мастера-фотографа на обороте, зачастую подкрашенных и отретушированных. Эти же были разного размера – какие-то не помещались в бумажные «окошки» альбома, какие-то выпадали оттуда, разного качества – на некоторых уже нельзя было различить черты лица, так расплылось изображение, другие пожелтели, а иные остались яркими…

Элу Дани Дайсон узнал: с возрастом она мало изменилась, разве что немного располнела. Вот она рядом со своим грузовиком, а вот – в окружении солдат.

– Где-то там заложен большой снимок. Кажется, единственный, на котором мы вдвоем, – подал голос Ренн. – Она так говорила. Я не помню, чтобы мы так снимались.

Лэсси перелистнула еще несколько страниц и нашла то, о чем он говорил: на этой фотографии с трудом уместилось человек тридцать. И Эла оказалась там рядом с красивым рослым парнем, в котором невозможно было бы узнать нынешнего Ренна Дани, если бы не подпись.

– Нашли?

– Да. Тут вы с Элой и сослуживцами, включая собак.

– А, вот что это за снимок! – Ренн улыбнулся. – Она твердила – вдвоем, вдвоем, а там чуть ли не вся наша бригада…

– Она так на вас смотрит, будто вы действительно одни, – сказала Лэсси и смутилась. – Извините, сьер.

– За что?..

Девушка не нашлась с ответом.

– Если насмотрелись, положите на место.

– Да, конечно, сьер, сейчас… – Лэсси перелистнула еще несколько страниц. – О… а ребенок – это сын Элы?

– Чей же еще? – неохотно произнес Ренн. – Вернее, наш. Говорю же, в те годы это было… быстро.

Дайсон невольно вспомнил собственную мать и вздохнул.

– Эла мне писала, когда узнала. А письма не доходили – говорю же, неразбериха… Потом уже она мне сказала, что решила: я испугался и решил сделать вид, будто никаких писем не получал и ничего между нами не было, так… баловство одно. А я их и вправду не получал…

– Наверно, поэтому она и перешла в регулировщицы, – вслух подумала Лэсси.

– Не наверно, а точно: куда с животом за руль? Говорила, грызлась насмерть, чтобы в тыл не отправили.

«Точно как мама», – подумал Дайсон и нечаянно всхрюкнул от избытка чувств.

– Веди себя прилично, – велела ему Лэсси, легонько шлепнув по носу, и снова повернулась к Ренну: – Сьер Дани, но… как же вы снова оказались вдвоем?