Ведьмин вяз - Тана Френч (2020)

Я на автомате проглядывал сканы переписи: выбрать улицу, номер дома, открыть оригинал бланка, прокрутить список имен, нажать на кнопку “назад”, перейти к следующему дому. Я не понимал, на что смотрю. Наверху, в моей комнате, топали, с глухим стуком открывали и закрывали ящики. Я почему-то лишь сейчас осознал смысл фразы “провести обыск”, и при мысли о том, что Рафферти роется в белье Мелиссы, меня охватила такая бессильная ярость, что я даже изумился и, задыхаясь, слепо смотрел на экран ноутбука.

Со скрипом двигают мебель, из-за стены доносятся приглушенные голоса, вверх-вниз по лестнице стучат шаги. И конца-края этому не видно. Я понимал, что, скорее всего, проголодался, да и Хьюго наверняка тоже, но ни один из нас не обмолвился о том, что надо бы заняться обедом.

Наконец – такое ощущение, что через несколько дней, – Рафферти постучал в дверь кабинета.

– Прошу прощения, я быстро, только спрошу, и все, – сказал он. В руках у него были большие коричневые бумажные пакеты с прозрачными окошечками. – Это чье?

Он разложил пакеты на ковре.

– Вот это, кажется, мое. – Хьюго указал на нечто, похожее на широченную куртку цвета хаки, с большими карманами, поношенную, в брызгах грязи. – Сто лет ее не видел. Где вы ее нашли?

– Вы не помните, когда она у вас появилась?

– Дай бог памяти… лет двадцать назад, не меньше. Я надевал ее, когда работал в саду, тогда еще родители были живы и мы лучше ухаживали за садом.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Понятия не имею, – спокойно произнес Хьюго. – Давно. Она вам нужна?

– Да, придется забрать, – ответил Рафферти, не сводя с нас взгляда, ждал, что мы скажем. Отросшая темная щетина придавала ему лихой, бунтарский вид. Мы молчали, и он добавил: – Мы выдадим вам расписку. Остальные вещи вам знакомы?

– Вот это мое, – я показал на старую футболку для регби, – в школе носил. И это, скорее всего, тоже (красная толстовка с капюшоном). А вот это (растоптанные ботинки на толстой подошве), кажется, Леона. А этим пользовались все (облепленный паутиной голубой спальный мешок). Мы в детстве спали в нем в саду, а когда стали постарше, давали друзьям, если те оставались с ночевкой. А вот это я не знаю чье (темно-бордовый шерстяной шарф, пыльный, в катышках). В первый раз вижу.

– Я тоже. – Опершись на стол, Хьюго наклонился, чтобы получше рассмотреть предметы. – Наверное, Леона. Или кого-нибудь из ваших друзей. Подростки вечно разбрасывают вещи.

– Ладно, поспрашиваем, – сказал Рафферти. – А теперь о хорошем: мы закончили, парни собирают вещи, так что больше мы вам мешать не будем. Спасибо за терпение…

Внизу хлопнула дверь, и послышался свежий, как лето, голос Мелиссы:

– Привет, я дома! Уф, ну и дождь… – Изумленная тишина.

– Это Мелисса, – я встал, – мне лучше… – И пока я спускался в прихожую и пытался объяснить, что происходит, копы протопали вниз по лестнице с пакетами улик, фотоаппаратами и прочим, на прощанье Рафферти с Керром пожали нам руки, пробормотали какую-то бессмыслицу о том, как они благодарны нам за помощь, за ними закрылась дверь, и мы наконец остались одни в неожиданно опустевшем доме с высокими потолками.