Ведьмин вяз - Тана Френч (2020)

– Да, пару недель.

– Почему?

Я понятия не имел, что Сюзанна рассказала им про Хьюго. Я боялся, что ляпну что-то не то и дети, получив моральную травму, зайдутся пронзительным ревом.

– Потому, – ответил я, но дети по-прежнему смотрели на меня вопросительно, так что я добавил: – Погощу у Хьюго.

Зак с противным тонким свистом хлестал воздух тонким прутиком.

– Взрослые не живут у дяди. Они живут у себя.

– А я у него и не живу. Я приехал его навестить. – Я и раньше знал, что Зак гаденыш. Как-то на рождественском обеде Сюзанне пришлось вывести его из-за стола, потому что он плюнул сестре в индейку: ему показалось, что Салли достался лучший кусок.

– Мама говорила, тебя по голове ударили. Ты теперь инвалид?

– Нет, – ответил я. – А ты?

Он бросил на меня долгий взгляд, который мог означать что угодно, но вряд ли хорошее.

– Пошли, – бросил он Салли, хлестнул ее прутиком по ноге и побрел прочь; сестра последовала за ним.

У меня подкашивались ноги: слишком долго стоял. Я опустился на ступеньку. Вон полоса травы с ромашками, на которой мы с Леоном и Сюзанной однажды летом поставили палатку и прожили в ней неделю, смеялись, ели печенье, ночи напролет пугали друг друга страшными историями, потом весь день ходили сонные, раздраженные, пропахшие ромашкой. А вон там дерево, возле которого в головокружительной темноте на четырнадцатый день рождения Леона я впервые в жизни поцеловался с девчонкой, хрупкой милой блондинкой по имени Шарлотта, язык ее отдавал выпитым тайком сидром, мягкая грудь прижималась к моей груди, где-то ухали и кричали парни – “Давай, Тоби, ну ты герой”, – и ветер неумолчно свистел в листве над нашими головами. На этой террасе мы валялись, впервые накурившись травки, в небе плясали звезды, складывались в затягивающие шифрованные узоры, в воздухе манящей мелодией сладко пахло жасмином, я на полном серьезе убеждал Леона, будто бы Сюзанна превратилась в крошечного эльфа и я поймал ее в горсть, он пытался заглянуть в мои ладони, “Эй, детка, поговори со мной, ты там в порядке?”, при том что Сюзанна лежала тут же, рядом с нами, и еще кто-то – Дек, Шон? – трясся от смеха в темноте, касаясь моего плеча, но кто? Дыры в памяти, слепые пятна тошнотворно мерцают, будто мигренозная аура. Кажется, все эти вехи так близко, что можно коснуться рукой, на самом же деле не дотянуться. И вот я вырос, взрослый чувак, но ни за что не отважился бы переночевать в палатке, для меня это как разбежаться и полететь.

– Господи боже мой, – за моей спиной Леон с силой захлопнул дверь террасы, – какой кошмар.

– Что? – спросил я.

От стука я подпрыгнул, точно перепуганная кошка, но Леон, похоже, не заметил, выудил красную пачку “Мальборо” из кармана джинсов, черных, с дырами в самых неожиданных местах и таких обтягивающих, что он с трудом достал сигареты. На нем была футболка с Патти Смит и “мартинсы” размером с его голову.

– Да всё. Словно мы на славном семейном сборище и вот-вот затеем общую игру – дружно разбредемся по дому в поисках спрятанных предметов. Абсурд. Ну да в этом весь Хьюго – без паники, жизнь продолжается… – Леон наклонился к зажигалке. – Понимаю, уважаю, волевой чувак и всякое такое, но блин. – Выпрямился, откинул чубчик со лба. – Это водка?

– Вода.

– Черт. Я оставил стакан на подоконнике, а теперь там мама, и если я вернусь в дом, примется расспрашивать меня о каком-нибудь проходившем в Берлине интересном культурном мероприятии, о котором она вычитала в газете, был ли я там и что об этом думаю. Честное слово, я этого не вынесу. – Он глубоко вздохнул, словно его мучила жажда.