Лазарь - Ларс Кеплер (2020)

Она шла вперед, хотя колени у нее подгибались.

Словно протянув руку над целым морем, Сага дотронулась до вялой ручки сестры.

– Я здесь, – прошептала она.

У сестры был умиротворенный вид, будто она спокойно спала. Без кошмаров.

Кто-то из врачей пустился объяснять Саге, что сердце не выдержало последнего приступа тахикардии.

Голос затих, и врач оставил Сагу наедине с сестрой.

Ассистенты убирали оборудование.

Такой усталости Сага не испытывала никогда в жизни. Ей хотелось прилечь рядом с сестрой, но операционный стол был слишком узким.

На пластиковом полу, рядом с инструментальным столом с кровоостанавливающими пинцетами, ножницами и скальпелями, виднелись капли крови.

На потолке светились блики от металлических инструментов.

Сага пошатнулась, взглянула на ладошку сестры в своей руке, на запавший рот и розовые веки.

Сага знала, что во всем виновата только она одна. Она решила, что контролирует ситуацию, возомнила, что сумеет обмануть Юрека, но вместо этого убила своего собственного отца и выдала убежище Пеллерины Юреку.

Смерть сестры – на ее совести.

Сага склонилась над сестрой, погладила ее по щеке, выпрямилась и отвернулась.

Прихватив скальпель с инструментального столика, она вышла из зала.

Двое полицейских несли вахту у дверей.

Не слыша, что они говорят ей, Сага пошла по коридору.

Свет потолочных ламп соляными озерами растекался на пластиковом полу.

В конце коридора открылись, пропуская группу медсестер, автоматические двери.

Сага свернула направо, в туалет, заперла за собой дверь и подошла к раковине.

Все умерли. Мама, папа, сестра.

И во всем виновата только она одна.

Сага приложила скальпель острой стороной к левому запястью и сделала надрез. Лезвие почти без сопротивления вошло в кожу и напряженные сухожилия и прорезало связки и мышцы до самой кости.

Когда лезвие прошло через артерию, на зеркало и кафель брызнула струйка крови.

Сага бросила скальпель в мусорную корзину и согнула руку, стараясь держать ее над раковиной.

Красные капельки забрызгали крышку унитаза и бачок.

Сага задохнулась, когда ее настигла жгучая боль от разреза.

Кровь теперь выхлестывала мощными толчками, описывала круг по раковине и уходила в слив.

Давление падало, и сердце, пытаясь устранить непорядок, билось все быстрее.

Чтобы не упасть, Сага оперлась о стену другой рукой.

На зеркале сидела полуоторванная наклейка “Левой молодежи”.

Ноги вот-вот подогнутся.

Сага села на крышку унитаза, держа руку над раковиной. Пальцы стали ледяными.

На полу валялась одинокая синяя бахила. В щель под дверью проникал дневной свет.

Сага задышала чаще, привалилась головой к стене, закрыла глаза и почувствовала облегчение.

Вот куда она шла уже много лет.

Послышался стук, но где-то далеко, в другом мире.

Пульс гудел в ушах.

Саге представился поезд, набирающий скорость: погромыхивают на стыках, кренятся вагоны, это поезд проходит стрелку.

Рука сорвалась с раковины.

Сага открыла глаза; белая кафельная стена перед ней казалась чем-то незнакомым. Сага забыла, где она. Она больше не могла поднять руку. Кровь из запястья лилась прямо на пол.

Сага не слышала, что в дверь уже не стучат, а колотят кулаками.

В разрезе пульсировала острая боль.

Сага, задыхаясь, снова закрыла глаза.

Громадный ангел шествовал по полу бальной залы. Неслышными шагами он шел прямо к Саге. Ангел задел головой люстру, и та качнулась.

Ангел был прекрасен и ужасен.

Тяжелые крылья сложены за спиной.

Стеклянные подвески позвенели и умолкли.

Ангел остановился перед Сагой и посмотрел на нее печальными ласковыми глазами.

Эпилог