Аргентинец - Эльвира Барякина (2011)

— Всё я правильно поняла! — Нина вдруг разъярилась. — Конечно, мы поедем в Буэнос-Айрес! И возьмем с собой Жору, который пойдет не в гимназию, а на дворницкую службу, потому что ни слова не знает по-испански. Еще мы возьмем Елену, потому что без нее Жора не поедет. И ее родителей, которые, разумеется не отпустят дочь одну, невенчанную, с парнем, которому не исполнилось восемнадцати лет. И разумеется, мы берем дядю Гришу с семейством. Если я сбегу, у него тут же отберут казенный подряд, а я не представляю, на что он будет жить, если завод встанет. Да, и в довесок мы возьмем мою свекровь и ее компаньонку. У Софьи Карловны хватило ума потратить все сбережения на Заем Свободы, и если я не буду давать ей денег, она умрет с голоду.

— Вы не обязаны заботиться обо всех и каждом!

— Клим, я не могу любить человека, который не понимает, что такое ответственность за близких!

Она повернулась и пошла прочь, на ходу задев газету на бильярдном столе. Та с тихим шелестом сползла на пол.

— Жора, ты масло не забыл? — спросила Нина. — Я его на кухне на подоконнике оставила.

Голос ее звучал спокойно, будто ничего не случилось.

4

У причала толпился народ — фильянчик запаздывал. На сходнях, ежась от утреннего холода, сидел матрос и неумело дул в губную гармошку: резкие свистящие звуки пилили воздух.

Нина стояла в стороне ото всех — маленькая птичка, острокрылый стриж. Она отдала себя Матвею Львовичу в обмен на казенный подряд, чтобы ее свекрови и прочим родственникам было что есть.

Чувство невозможности, глупости, ошибки. Что же теперь — вернуться в Аргентину и жить как прежде? В душе все ломалось от возмущения, когда Клим думал об этом. Заставить Нину послушаться, припугнуть тем, что он отберет у нее дом?

Господи, что она затеяла? Сейчас приедет в Нижний и пойдет к хозяину? Да она с ума сошла!

— Прекратите дудеть! — рявкнул Клим на матроса.

Тот обругал его, но все-таки сунул гармошку в карман.

— Пожалуйста, не задирайте его! — умоляюще шепнула Климу Елена.

— И не подумаю.

Он как раз хотел нарваться на драку — столько накопилось беспомощного бешенства. Но матрос отвернулся и больше не подавал голос до прихода фильянчика.

Нина села на корму — подальше от Клима. Нахохлилась, накрыла шалью волосы, закудрявившиеся от тумана. Он не сводил с нее взгляда. Как бы все сложилось, если бы он встретил ее до побега из Нижнего? Если бы тогда понял, что вот она, девочка, из-за которой будут гореть вены? В 1907 году ей было десять лет, она ходила в Мариинскую гимназию — через дорогу от его дома. Надо было беречь ее, баловать, ждать, пока вырастет. Не отдавать никаким графьям…

Матрос крутил на пальце бескозырку и мурлыкал:

Эх, прапорщик,

Зачем ты женишься?

Вот придут большевики —

Куда ты денешься?

Клим переступил через его вытянутые ноги и подошел к Нине. Сел рядом. Долго молчал.

Чавкало колесо, летели брызги и, ударяясь о палубу, распадались на звездчатые кляксы.

— Нина… Не возвращайтесь к Матвею.

Она не повернула головы.

— Не возвращайтесь! — повторил Клим. — Вы же его не любите…

Ее кольца вновь начали отбивать нервную дробь.

— Нина, послушайте меня… Пусть Софья Карловна живет в вашем доме, Жоре дадим денег — пусть окончит гимназию и поступает в университет. Вы не должны продавать себя Матвею!

Нина скрестила руки на груди, взглянула прищурясь:

— Я должна продать себя вам? Вы-то чем лучше?

Когда фильянчик прибыл в Нижний Новгород, Елена осталась сторожить вещи, а Нина с Жорой отправились нанимать пролетку. О Климе все будто забыли.

Вот так-то, уважаемый… Вот всё и решилось.

Мимо, задевая Клима плечами, текли солдаты в расстегнутых шинелях, грязные, гогочущие, с ищущими беспокойными глазами. Над посеревшим городом висело тяжелое мутное небо.