Голос сердца - Юлия Богатырёва (2018)

Дельфин на секунду замер, а потом на меня обрушился водопад его воспоминаний, сопровождающийся сложным переплетением эмоций и переживаний тех времен. Я будто на время сама стала Кипером и прожила вместе с ним кусочек его жизни!.. Бескрайний синий океан, пронизанный сверху лучами яркого солнца — свобода, радость, товарищество. Рыбацкая сеть с какими-то металлическими бляшками — детское любопытство. Сеть вдруг стремительно стала подниматься вверх, дельфин оказался внутри со всякой мелкой рыбой и морским планктоном, металлическая острая штуковина порезала у основания ему правый плавник, дельфин пытался вырваться, но сеть оказалась слишком прочной — отчаянье, ужас, боль, страх. Потом он лежал на деревянных досках, а вокруг бегали какие-то люди (видимо, на корабле) — безысходность, одиночество, боль. Яркие лампы, всюду бьет свет, уже другие люди в одинаковых голубых одеждах что-то делают с правым плавником (наверное, в ветеринарной клинике) — сухость, дискомфорт, тоска по морю, сонливость, боли нет. Много голубой воды, но какой-то странной, не как дома, нет никаких других морских существ — радость, сменившаяся недоумением и разочарованием, когда дельфин обплыл бассейн по кругу и обнаружил кругом каменные стены, тоска, несвобода. Какой-то человек плавает рядом, поддерживает, говорит что-то ласковое, двигает больной плавник — отчуждение, недоверие, тоска по дому… Я пригляделась получше к человеку: мамочка моя родная, да это же директор, только лет на десять или больше помоложе и гораздо стройнее, чем теперь! Следующий образ: директор по-прежнему ласково обращается с дельфином, разрабатывает ему плавник, разучивает всякие команды — привычка, узнавание, дружелюбие, интерес, любопытство. Директор и дельфин показывают представление, вокруг много людей, все смеются, кричат, хлопают в ладоши — радость, товарищество, азарт…

Тут картинки прекратились — видимо Кипер решил, что ответил на мой вопрос и показал достаточно. Я вернулась к реальности с ощущением, будто побывала в параллельном мире и вынуждена была помолчать несколько секунд, собирая мозги в кучу и вспоминая, зачем мне было все это показано. Не оборачиваясь к людям и ласково поглаживая дельфина по голове, я сказала:

— Теперь я понимаю, почему вы, Борис Аркадьевич, решили протестировать меня именно на Антоне. Вы ведь с ним знакомы больше десяти лет. Вы вылечили его и помогли адаптироваться к новым условиям, когда он по своему любопытству запутался в рыболовной сети и порезал правый плавник. Раньше вы тоже были инструктором и давали представления вместе с этим дельфином, сумев стать ему близким другом… — пока я говорила, Кипер начал передавать новые образы. Какой-то контейнер, большой грузовик на колесах, долгая поездка, директор рядом с дельфином поливает того водой из шланга — недоумение, беспокойство, тревога, неуверенность в будущем, дискомфорт. Опять много воды, но снова не море, а просто другой бассейн (чище и просторнее) — облегчение, радость и разочарование одновременно. Разные другие люди приходили к дельфину и плавали с ним, разучивали новые команды, а директора все не было — ожидание, печаль, тоска по другу. Яркое воспоминание: уже постаревший директор зашел в «комнату отдыха» дельфина с другим знакомым человеком в гидрокостюме (судя по всему, инструктором), люди беседуют — узнавание, радость, восторг. Но директор не обратил внимания на дельфина, не поздоровался, так и ушел, даже толком не посмотрев в его сторону — обида, печаль, грусть. Следом за этим фрагментом прилетела устало-недоуменная мысль Кипера:

— «Почему он меня забыл? Почему не приходил плавать вместе? Мы же были друзья…» — от этой жалостливой мысли у меня чуть слезы на глаза не навернулись. Я убрала руки с дельфиньей головы и, стремительно обернувшись в сторону директора, проговорила обвинительным тоном: