Дорога соли - Джейн Джонсон (2012)

Сказав это, он немедленно сгреб меня в охапку и увлек за собой туда, где происходило нечто удивительное. С деревьев, украшенных гранатами и апельсинами, свисали десятки светильников, пламя которых мерцало в такт движениям танцующих: мужчин в тагельмустах и развевающихся халатах, женщин с густо насурмленными глазами и сверкающими серебряными серьгами в ушах, ритмически покачивающих над головой руками, окрашенными хной. В толпе шныряли разряженные мальчишки в длинных белых рубахах и ярко-желтых туфлях без задников, девочки в цветастых халатиках с поясом. Тут были и совсем карапузы с огромными черными глазищами и дырками вместо передних зубов, вцепившиеся в черные платья своих мамаш, головы которых были покрыты ярко расшитыми платками. Мужчины в полосатых халатах и белых тагельмустах, у каждого ритуальный кинжал на поясе, били в разнокалиберные барабаны, оглашая ночь мощными звуками какого-то сложного ритма, угрожающего поглотить целиком всякий след индивидуальности. Ошеломленная, оглушенная, я озиралась, желая отыскать уголок поспокойнее, но, увы, покой нынче ночью найти мне было не суждено.

Вокруг сада были расставлены низенькие кушетки и диванчики, небольшие деревянные табуреточки. На них восседали все те же старые вороны в черных одеяниях с головы до пят, что поджидали в гостиной Хабибы, когда же смерть приберет Лаллаву. Лица их были коричневыми и морщинистыми, как скорлупа грецкого ореха, птичьи пальцы крепко вцепились в стаканы с чаем.

Таиб усадил меня на свободную подушку возле группы хихикающих девушек, присматривающих за своими младшими братишками и сестренками, а сам куда-то ушел.

— Ждите меня здесь, — сказал он… Хм, как будто у меня был выбор. — Я на минутку.

Я смотрела, как он пробирается через толпу, и вдруг почувствовала на себе взоры старух, сверлящих меня сверкающими черными глазами так, словно они хотели что-то выпытать. Эти вороны заметили, что я тоже на них смотрю, твердо выдержали мой взгляд, а потом вдруг снова затрещали, как сороки, то и дело бросая на меня острые взгляды и шевеля птичьими пальцами. Ясно, о чем они думают. Теперь, после случившегося в Тиуаде, я читала мысли этих женщин так же легко, как собственные. Чувствуя себя крайне неуютно под их явно неодобрительными, испытующими взглядами, я порылась в сумочке в поисках мобильника, чтобы послать Ив еще одно сообщение, готовая на все, лишь бы дружески пообщаться на родном языке хоть с кем-нибудь, но сначала мне под руку попался амулет.

Я нащупала его грани, и вот он лежит у меня в ладони, твердый и уже столь знакомый. Странное дело, прикосновение к нему успокоило меня. По руке будто прошла волна тепла, и я вдруг подумала, что, в конце концов, все идет хорошо. Я не враг, вторгшийся на чужой праздник, не чужеземка из далекой страны, но желанная гостья. Даже более того, я участница праздника, как и все остальные. Этот барабанный бой, громкий, проникающий до мозга костей, уже стал частью моего существа, и сердце мое билось в том же ритме. Когда Таиб наконец протолкался ко мне, я с веселым видом сидела на своем месте, у меня на коленях устроилась какая-то девчушка, другая заплетала мне волосы. Я хлопала в ладоши и покачивала головой в такт музыке, словно делала это всю жизнь.

Он улыбнулся и изящно опустился на землю рядом со мной, держа в руке большую тарелку с какой-то едой. За ним явился и Азаз с двумя серебряными кувшинчиками, один из которых был с узким горлышком, и перекинутым через руку белым полотенцем. Азаз встал рядом со мной на колени и полил мне на руки. Как это утонченно-вежливо! Вымыв руки и вытирая их полотенцем, я улыбнулась ему. Он ответил мне тем же, снова обрел свой обычный веселый вид, потом быстро исчез вместе со своими сосудами. Дети тоже куда-то пропали, но сначала Таиб сделал пассы руками и достал из ушей полные горсти миндаля, а они в ответ счастливо захихикали.

— Да вы просто фокусник, — заметила я, когда музыка на минутку смолкла.