Дорога соли - Джейн Джонсон (2012)

Еда у нас была простая, но очень вкусная: козий сыр с хлебом, миндаль и финики — так, наверное, веками подкреплялись здесь, под пальмами, тысячи путешественников. Прикрыв глаза козырьком ладони, я смотрела на ослепительно сияющую пустыню и с легкостью представляла себе, как из раскаленных просторов Сахары выходит караван, силуэты верблюдов на фоне бледно-синего неба. Они с облегчением чувствуют, что пустыня кончилась, их ждет благословенная тень и прохладная вода оазиса. Но к концу нашей трапезы на горизонте показались не верблюды, а нечто совсем иное, больше похожее на армейский джип цвета хаки с пыльными бортами, покрытыми вмятинами и царапинами. Такие машины часто можно видеть в каком-нибудь старинном чернобелом кино про войну. Было такое чувство, будто он вырос из-под земли, точнее из-под песка, и, крутя колесами, помчался прямо к нам. Должны ли мы обеспокоиться? В путеводителе я читала душераздирающие истории о том, как на беспечных туристов в пустыне нападают грабители, отнимают транспортные средства, а самих оставляют на верную смерть. Я бросила взгляд на Таиба, который уже встал. Легкая усмешка блуждала по его губам, когда он принялся неторопливо наматывать вокруг головы ткань своего тюрбана.

Джип остановился возле нашей машины, и из него вышли трое мужчин. Одежда на них, как и на Таибе, представляла собой странную комбинацию элементов Востока и Запада: джинсы с футболками, а на голове тагельмуст. Головной убор Таиба почти не закрывал лица, свисал свободно, а вот у этих людей сквозь щели в плотно намотанной ткани видны были только темные сверкающие глаза. Они что, прячут свои физиономии, чтобы их никто не узнал? Я внутренне напряглась, повернулась было к Таибу, собираясь что-то сказать, и с удивлением увидела, что лицо его сейчас плотно закрыто, как и у незнакомцев. Двое из них подошли ближе и обменялись с ним легкими поклонами и чем-то вроде сдержанного, осторожного рукопожатия. Точнее сказать, они просто коснулись ладонями и пальцами друг друга, что было совсем не похоже на горячие приветствия, которые я наблюдала в берберских поселениях. Третий держался позади, на расстоянии. Глаза его скользнули по мне, потом по Лаллаве. Он подождал, пока в разговоре наступит пауза, и резким, громким голосом что-то сказал Таибу. Тот небрежно махнул в мою сторону рукой, мол, просто туристка. Незнакомец как будто смягчился, кивнул, повернулся к джипу и стал что-то доставать из его задней части. Вытянув шею, я увидела там много больших канистр оливкового цвета. Он выгрузил три из них, получил из рук в руки деньги и тщательно пересчитал их, в то время как двое других помогали Таибу перелить топливо в бак нашего автомобиля. Потом все вежливо распрощались, эти трое уселись в свой джип и уехали.

— Да-а, такой заправочной станции мне еще не приходилось видеть, — со смехом сказала я, когда мы покинули гостеприимный оазис и помчались на юг.

— Вот так мы здесь и живем, — вполголоса отозвался Таиб.

Он уже распустил нижнюю часть тагельмуста, и теперь мне снова можно было любоваться его носом и подбородком. А также улыбкой. Да, он улыбался!

Я подозрительно посмотрела на него.

— Кто эти люди?

— Лучше не спрашивайте.

— Нет, я хочу знать. — Сперва я обиделась, а потом меня вдруг осенило: — Контрабандисты?

Он оторвал взгляд от дороги, на мгновение задержал его на моем лице, а затем снова уставился на дорогу.

— Если вам так угодно.

— Черт возьми, а где они берут топливо?

Таиб только пожал плечами, не собираясь отвечать на столь глупый вопрос, потом все-таки смилостивился.

— Алжир — один из крупнейших в мире производителей нефти. Повсюду есть трубопроводы, огромные нефтеперегонные заводы. Если где-то пропадет несколько несчастных баррелей…

Значит, контрабандное топливо. А за воровство в этой части света, похоже, полагается расстрел. Если поймают.

— А что, алжирская граница уже близко? — спросила я, помолчав.

— Мы давно ее пересекли.