Дорога соли - Джейн Джонсон (2012)

Чувство опасности скоро одержало верх над головокружением. Я быстренько загнала анкер в трещину, приладила к нему конец обвязки, пропустила его через петлю беседки, снова закрепила и сцепила все карабином. Теперь я осмелела и снова посмотрела на амулет. Вот он. Его заклинило в самой широкой части, и солнце играло на серебристой поверхности. Амулет казался мне совершенно, решительно самодовольным, словно создан был вот для этой самой минуты. Правда, мое падение немного подпортило его. Он погнулся и выглядел грубовато. Теперь, наверное, его оттуда недостать. Придется оставить вещицу здесь, пожертвовать в благодарность Львиной Голове, которая еще раз продемонстрировала, что женщины находятся под ее особым покровительством. Я протянула руку, провела пальцами по внешней кромке амулета, как бы прощаясь с ним… и он выпал прямо мне на ладонь.

Вся дрожа, я сунула его в карман штанов, которые всегда надевала на маршрут, застегнула молнию, потом бодренько отогнала страх, сняла обвязку и с сердцем, бьющимся, как птичка в клетке, полезла туда, где был Майлз. Карабкаться вверх было намного легче, чем в сторону. Когда я показалась над выступающим краем скалы, где он закрепил страховочный анкер, парень все еще с бешеной скоростью выбирал веревку.

— Не так быстро. Я за тобой не успеваю. — Майлз раздраженно фыркнул, запыхтел, прицепляя меня к анкеру, и только потом наконец-то пригляделся ко мне. — Господи, на кого ты похожа, что случилось?

Я провела ладонью по лицу. Она была вся в крови. Только теперь до меня дошло, что на мне живого места нет. Все тело болело, причем довольно сильно.

— Мм… — ответила я, и дальше дело не пошло, слова застряли в горле.

Я опустила голову, в которой сильно стучало. Сквозь ткань штанов на коленке проступала кровь, коленная чашечка сильно болела, но я инстинктивно понимала, что рана моя гораздо серьезней, чем просто ушиб. Теперь, когда прилив адреналина, вызванный падением и отчаянным желанием добраться до обеспечивающего безопасность страховочного анкера, отхлынул, я ощущала тупую боль в левой лодыжке, и это не сулило ничего хорошего. Я осторожно подняла штанину, чтоб осмотреть повреждение. Лодыжка распухла и нелепым пузырем вылезала из альпинистской кроссовки. Тут еще обнаружилось, что стоять на этой ноге я не могу. Тошнота подступила к горлу.

— Господи, да что это с тобой? — Теперь и Майлз здорово напугался. — Как ты с такой ногой прошла участок, черт бы его побрал? Можешь пошевелить?

Он выпучил глаза на распухший сустав, но даже пальцем не пошевелил, чтобы осмотреть его внимательней. Более того, я видела, как парень скосил глаза в сторону и посмотрел вниз, на скалу, на пройденный нами длинный и непростой маршрут. Тут-то я и поняла, что он уже прикидывает в голове все трудности спуска, отягченного раненой женщиной. Майлз провел ладонью по лицу. Его жест красноречиво говорил: «Нет, я на это не подписывался».

— Стяну ее ремнем, — быстро сказала я, злясь на себя за то, что вообще допустила эту нелепую ситуацию, доверилась человеку, которого совсем не знаю. — Перевяжу и сверху надену ботинок, будет держать.

Майлз закусил губу и пробормотал:

— Не уверен.

Он будто совсем потерял голову, поправил свою страховку и направился по каменной плите туда, откуда было видно, далеко ли вторая пара. Я злобно подумала, что он должен был прежде всего закрепить там мою страховочную веревку и следить за своим вторым номером. Но чего вешать на него всех собак? В том, что сорвалась, виновата была я сама. Не проверила опору для ноги и перенесла на нее весь вес, несмотря на все предосторожности, которые предпринимала до этого рокового момента. Скалолазы быстро учатся принимать на себя всю ответственность за свои ошибки и за их последствия. Потому я и любила этот спорт. Причина и следствие здесь прослеживаются четко. Так должно быть и в жизни, хотя редко случается.

Майлз вернулся к страховочному анкеру. Лицо его слегка просветлело.