– Действительно, именно это большинство и подумало бы, и я в том числе. Так если Сара такая хитрая и корыстная воровка с неожиданно привалившими деньгами и хорошим вкусом, то почему же она по-прежнему ходит в старой, немодной обуви, штопаной юбке и с потрепанной сумкой?

Бен покраснел и ничего не ответил.

– Я искупила вину перед Сарой за то, что ты сделал ее своим козлом отпущения, но, боюсь, и представить не могу, как ты можешь искупить свою вину передо мной, Бен.

Выражение его лица наконец изменилось с намеренно пустого на открыто угрюмое.

– Я дал тебе второй шанс стать моей женой, Иди, исправить свою репутацию. Я подавил свою гордость и всю ту боль, и вот, пожалуйста, ты ударила меня по второй щеке. То, что я сделал, я сделал для нашей общей пользы. Я не мог жениться на женщине, которая, если смотреть правде в глаза, просто чуть более гламурный вариант лавочницы и вот-вот выставит себя полной дурой.

Она кивнула, радуясь его признанию.

– Ну вот, наконец-то ты сказал правду. Не знаю, о чем я думала, Бен, и я не собираюсь подписывать никаких документов о расторжении моего брака с Томом, отцом моего сына. Я знаю, ты хочешь, чтобы Томми был твоим. И думаю, что ты даже стал бы хорошим отцом. Но не для Томми. Ты ему не нужен.

Бен жестоко засмеялся.

– Он не вернется к вам, Иди. Твой отец как-то признался мне, что боится, что если Том мог потерять память, то так же легко он может ее вернуть… Похоже, его слова оказались пророческими.

Иди уставилась на ехидное лицо Бена, его слова так потрясли ее, что ей показалось, что пол пропал у нее из-под ног, и все ее существо охватил ужас. Она побледнела, вдруг почувствовав себя так, словно находится в жутком темном туннеле. Она взмокла от пота, а одежда неожиданно стала казаться слишком тесной. Она задыхалась.

– Я вижу, это не оставило тебя равнодушной, моя дорогая Иди. Бедная ты, бедная. И бедный Том. Хотя, возможно, совсем не такой уж и бедный.

– Что ты знаешь? – прохрипела она, едва шевеля губами.

– Советую тебе забыть его, ведь он-то явно забыл тебя. Очевидно, что он не собирается возвращаться в свой маленький уютный коттеджик в Эппинге.

– Ты видел его? – спросила она. Ей было больно произносить эти слова.

Он пожал плечами.

– То ли прочел, то ли услышал что-то, пока тебя не было.

– Но решил не сообщать мне об этом, – прошептала она.

– Тебя не было целую неделю. Как-то вылетело из головы. – Она понимала, что он лжет. Видела это по тому, как двигается его кадык. – Он явно не помнит ни тебя, ни свою жизнь, ни своего ребенка. И не спрашивай меня больше о нем, потому что я не обратил на это особого внимания.

– Не буду, – сказала она, отступая к двери комнаты, в которой они неловко стояли друг против друга и которая внезапно стала душной. – Мы с тобой больше никогда не будем говорить о Томе. Более того, мы с тобой вообще никогда и ни о чем не будем больше говорить. Прощай, Бен.

Иди не стала дожидаться ответа. Она повернулась к нему спиной и побежала по опустевшему коридору и лестнице. Выскочив на утренний лондонский холод, она поспешила по Кэннон-стрит, вдыхая ледяной воздух в надежде, что он выведет ее из оцепенения и поможет привести мысли в порядок.

Она поспешила мимо отеля «Терминус» в итальянском стиле, который примыкал к железнодорожной станции Кэннон-стрит, вошла на станцию и встала под куполом из стекла и металла. Она нашла носовой платок, вытерла слезы, которых до этого не замечала, и обнаружила, что сквозь отчаяние начинает пробиваться смех. Подняв глаза и взглянув сквозь стеклянный купол на пасмурное, белесое ноябрьское небо, она почувствовала, что ее настроение поднимается.

Том жив. И она его найдет.

Глава 27