Храню тебя в сердце моем - Фиона Макинтош (2017)

На следующее утро, отбросив неловкость после разговора, произошедшего накануне вечером, Иди подала отцу тарелку каши, приправленной большей частью сливок из верхней части бутылки молока и щедрой ложкой меда. Она приготовила большую кастрюлю овсянки и поспешила обратно на кухню, чтобы помешать медленно пузырящуюся клейкую массу, которая наполнит и согреет желудки Эйба и Тома на несколько часов.

– Том! – крикнула она из коридора. – Завтрак! – Она вернулась в столовую. – Где Том?

– Знаешь, детка, ты что-то слишком часто задаешь мне этот вопрос, – заметил Эйб. – Он пошел доставить заказ Голдбергу и выполнить несколько поручений.

– Голдбергу? – удивленно переспросила она. – Но я не дала ему адрес.

– Все будет в порядке. Я написал ему адрес.

– Папа, ты не доставлял заказы этому клиенту уже много лет. Он всегда сам их забирает.

– Том взрослый человек, Иди. Оставь его в покое. Он пытается найти свой путь.

– Что, если он заблудится? Что, если у него случится один из тех приступов? – Она внезапно почувствовала, что ее охватывает страх. – Что, если он не вернется домой?

– Так это, выходит, теперь уже его дом, так?

– Папа, не надо.

– Не волнуйся, доченька. Давай узнаем его находчивость на практике. Я хочу проверить его на прочность.

– На прочность? Он вернулся с фронта! Думаю, любому из наших солдат нет нужды демонстрировать свою отвагу. Мы даже представить себе не можем, что он видел и пережил!

– Ты упускаешь главное, Иди. Если твоего Тома снова охватит паника и он съежится на автобусной остановке, думаю, мое беспокойство, что этот человек тебе не подходит, станет обоснованным, потому что его место в таком случае в больнице, где власти займутся поисками его настоящего дома и его настоящей семьи.

– Почему ты так бессердечен?

– Мне не кажется, что это бессердечие. – Она видела, что отец задумался, а затем покачал головой. – Нет, мне кажется, меня нельзя обвинить в этом, а вот твое поведение по отношению к Бенджамину может быть истолковано именно таким образом.

Иди посмотрела на отца так, будто он ее ударил.

– Камнем преткновения в подобных разговорах всегда будет одно и то же, папа, – проговорила она, наконец удивляясь, как спокойно звучит ее голос. – Это ты хочешь видеть Бенджамина своим зятем. Но речь идет о моем сердце, поэтому я могу быть настолько бессердечной, насколько захочу, выбирая того, для кого оно бьется. Не сомневаюсь, что ты любишь Бенджамина все больше, потому что он ведет себя как Дэниел, – сказала она и только тут до конца поняла, насколько это верно. Для нее это стало откровением, и она сама была этим потрясена. – Он хороший парень из хорошей еврейской семьи. Даже немного похож на Дэниела – такой же худой и со слегка вьющимися волосами. И Дэниел был таким серьезным, каким стал Бен. – Она видела, что отцу с трудом удается сдерживаться, и почти ненавидела себя за это. – Но, как бы сильно ты ни хотел этого, папа, ты не сможешь заменить им сына. Его нет. Он погиб – храбро, бессмысленно, даже глупо, и я, заметь, никогда не одобряла его решения пойти добровольцем на фронт, – но он нашел в себе мужество отдать жизнь за свою страну, чтобы защитить тех, кто остался дома. Как глупо было бы упустить шанс, который он подарил мне, соединив жизнь с тем, кого я не могу любить так, как ты хочешь. Я хочу выйти замуж за того, кого выберу сама и кого люблю всем сердцем, а не из-за обещания, данного двумя старыми друзьями, которые полюбили друг друга и думали, что могут заставить своих детей испытывать то же самое!

Она увидела, как губы отца сжались при упоминании ее матери.

– Ты могла бы выйти замуж за иноверца, детка? – Его голос прозвучал хрипло, он был потрясен.