Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри. - Джером Клапка Джером (2011)

Судя по всему, официант не понимал ни по-английски, ни по-французски.

— Да-да, — жизнерадостно перебил он. — И обязательно с курошкой.

— С чем? — в ужасе переспросил я. На миг показалось, что на своем странном языке он предлагает нечто вроде домашней птицы.

— Курошка, — повторил он. — Вороной курошка. Да? И святой певец.

Я с трудом удержался, чтобы не послать его к святым певцам. Думаю, он имел в виду вареную картошку и светлое пиво. Пять минут ушло исключительно на изгнание из атмосферы идеи о бифштексе. К тому времени как цель была достигнута, содержание обеда утратило смысл. В итоге я заказал pot-du-jour и телятину. По своей инициативе официант добавил что-то, по виду подозрительно напоминавшее компресс. Попробовать я не решился. Он, правда, не без труда объяснил, что это сливовый пудинг. Предполагаю, что он сам его и приготовил.

Беда в том, что самоуверенный парень типичен. За границей такие попадаются на каждом шагу. Они переводят на английский ваш счет, называют десять сантимов пенсом, обменивают валюту по курсу двенадцать франков за фунт и с энтузиазмом насыпают вам в руку пригоршню монеток стоимостью в одно су в качестве сдачи с наполеондора.

Официант-жулик — обычное явление в каждой стране, хотя в Италии и Бельгии эта порода встречается особенно часто. Но английский официант, попавшись на обмане, обижается — ему хочется выглядеть достойно. Мошенник-иностранец не теряет чувства юмора и не держит зла на дотошного клиента. Возможно, он несколько опечален вашим лексиконом, но лишь потому, что искренне волнуется за вас и ваше будущее. Чтобы успокоить, предлагает еще четыре су. Из уст в уста передается история о французе, который, не зная, сколько составляет плата за проезд, выработал собственную тактику и терпеливо выдавал лондонскому извозчику пенс за пенсом, до тех пор пока на лице последнего не появлялось удовлетворенное выражение. Должен признаться, что не очень верю в правдивость легенды. Давно и хорошо зная представителей данной породы, готов поспорить, что кто-нибудь из них и по сей день сидит, нагнувшись и протянув руку. Лошадь давно пала, коляска уже скрылась под кучей медяков, и все-таки на утомленном лице до сих пор не промелькнуло даже тени довольства.

Однако методика расчета пересекла Ла-Манш и проникла в сознание иностранного официанта, особенно того, который обслуживает в железнодорожном буфете. Он выдает путешественнику по одному су, монетку за монеткой, с видом человека, расстающегося с накоплениями всей жизни. Если спустя пять минут вы все еще выглядите недовольным, благодетель внезапно поворачивается и удаляется. Вы решаете, что щедрый европеец пошел распаковывать следующий сундук с мелочью, но, безрезультатно прождав четверть часа, начинаете наводить справки у других официантов.

Все они моментально мрачнеют. Вы затронули больную тему. Да, этот человек когда-то здесь работал, собственно говоря, еще совсем недавно. А вот что с ним произошло, они, увы, не знают. Но если вдруг когда-нибудь доведется встретить коллегу, они непременно сообщат, что вы ждете. А тем временем громоподобный голос оповещает, что поезд вот-вот уйдет. Вы поспешно убегаете, утешая себя тем, что могло быть и хуже. Хуже может быть всегда, а иногда действительно бывает.

Его мелкие ошибки