Семь дней до Мегиддо - Сергей Лукьяненко (2021)

— Жди, — сказал правый страж, развернулся и ушёл во двор.

Я остался наедине со стражей-женщиной. Умом понимаю, что она младше меня, но к страже понятие возраста как-то неприменимо.

Начал накрапывать мелкий тёплый дождик.

— Хорошая погода, не правда ли? — спросил я.

Стража молчала.

— Вам нравится дождь? — продолжил я.

Стража буравила меня своими чёрными глазами и не издавала ни звука.

— В детстве любил бегать под дождём, — не унимался я. — Бабушка говорила, что от этого растёшь. А вам такое говорили?

Стража неожиданно ответила. Голос у неё был ровный, скучный, такой мог принадлежать и мужчине, и женщине.

— Не говорили. Когда случилась Перемена, вся моя семья погибла. Я ещё не умела ходить.

Я осёкся. Это что же получается, страже двухметрового роста всего восемь лет?

— Я говорю с тобой, поскольку ты призван Гнездом, — пояснила стража. — А мне интересно говорить с людьми. Давай играть? Вопрос за вопрос.

Я растерянно кивнул.

— Спрашивай.

— Тебе всего восемь лет?

— Девять. Гнезду были нужны стражи, я торопилась. Нам не надо бегать под дождём, чтобы вырасти. Мой вопрос. Ты боишься меня?

Ответил я аккуратно, как мог:

— Опасаюсь. Ты гораздо сильнее, и ты непонятна. Но мы ведь разговариваем, мы не враги.

— Это вопрос?

А почему бы и нет?

— Вопрос.

— Тебя нет в списке врагов. Теперь мой вопрос. Ты хочешь стать Изменённым?

— Нет, — ответил я резко. — Мне нравится быть человеком. Можно ещё вопрос?

— Говори.

— Как вы относитесь к Инсекам? — спросил я неожиданно для самого себя.

Наверное, я ждал, что она скажет «благодарны». Или «недолюбливаем». Или «боимся».

Но стража молчала. Потом сказала:

— Поменяй вопрос.

— Почему?

— Поменяй вопрос. Это плохая игра. Это опасная игра.

Если бы в голосе стражи были эмоции, то сейчас это был бы испуг. У неё даже мелко задрожала кожа на лице.

— Хорошо, — быстро сказал я. — Другой вопрос. Гнезда воюют между собой?

— Вообще или сейчас?

— Вчера, сегодня, сейчас?

— Ни одно Гнездо на Земле не воюет и не воевало с другим Гнездом, — ответила стража. Мне даже показалось, что я услышал облегчение в её голосе.

Я вдруг подумал, что говорю с ребёнком. Пусть вымахавшим выше меня, чудовищной силы и каким-то образом умным не по возрасту. Но всё-таки ребёнком.

— Хорошая была игра, — сказал я мягко. — Спасибо. Мне было интересно говорить с тобой.

— Мне тоже, — ответила стража. — Мы любим играть в игру вопрос за вопрос. Но я никогда не играла с человеком.

Я кивнул. Да, мой странный статус призванного Гнездом сделал меня тем самым посредником между людьми и Изменёнными, о котором мечтал полковник Лихачёв.

Вернулась вторая стража. Не одна — за ней шёл шла жница… нет, не совсем жница. Куда более похожая на человека, чем стража, но глаза у неё были ослепительно-белые, будто слепые, с крошечными как булавочные проколы, чёрными зрачками. Комбинезон тоже белый, но крупночешуйчатый, свободного покроя. И движения совсем человеческие, без дёрганности.

— Я хранитель Гнезда, — сказала Изменённая, останавливаясь передо мной. — Ты призван.

— Призван, — кивнул я, хотя это не было вопросом.

— Матерью или хранителем?

— Хранителем и матерью, — я решил, что это будет правильный ответ.

— Хорошо, значит, они живы, — кивнула хранитель. — Зачем ты пришёл?

— Наше… — меня немного дёрнуло от этого слова, но я опять же подумал, что надо говорить именно так. — Наше Гнездо подверглось нападению. Есть убитые.

Хранитель размышляла.

— Если мать и хранитель живы, то живо и Гнездо. Зачем тебя послали?

Вот тут я ступал на самый тонкий лёд. Дарина без особой дипломатичности велела мне спросить, не замешано ли в атаке это Гнездо. Но что, если хранитель обидится?