Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко (2022)

– Мерзость… – выдохнула Нарсби.

Амонд, с сочувствием на нее глядя, подал женщине стакан с водой.

– Держите.

– Не вкус… вкус как у воды… – Нарсби помотала головой, но воду все-таки выпила. – Это чувство… Я даже не хочу думать, что делал тот, кто создал этот кристалл! Совокуплялся с животными или с трупом? Растлевал детей?

– Как ни странно, он мог всего лишь беззаветно и платонически любить кого-то, – заметил Ди. – Но любить, считая свою любовь греховной и запретной. К примеру, это могла быть жена его друга.

– Больной ублюдок… – пробормотала Нарсби. Кажется, ей стало легче. – Спасибо, Ди. Я буду придерживаться вашей версии, не так противно! Но лучше бы он соблазнил жену своего друга, да пусть и самого друга в придачу!

– А сущность? – спросил Амонд жадно. – Вы ощутили какое-то знание? Поняли что-то, ранее неизвестное?

– Надо было заранее готовить тазик для рвоты, – сказала Нарсби раздраженно. – Пойдет это под великую сущность, открывшуюся мне? Ох, ну что ж за дрянь бывает у людей в головах! А если это на пустом месте, так еще большая дрянь!

– Ну вот, – Ди посмотрел на меня. – Как и с одноцветными кристаллами. Так в чем проблема, Джагерд? Что мы сделали не так?

Не нравился я ему, похоже. Словно он чуял во мне подмену.

– Мы не будем рисковать прозрачным кристаллом без полной уверенности, – твердо сказал Амонд. – Так в чем дело, мастер?

Я вспомнил Джагерда.

Заключенную с ним сделку.

Наш разговор.

«Настоящий риск всегда сводится к крови…»

– В крови, – сказал я. – Дело в крови.

Они смотрели и не понимали.

Измененные практически не нуждаются в медицине, обычно их тела лечат сами себя.

У тэни медицина, конечно, была. Но, видимо, инъекции не являлись частой процедурой.

– Раствор надо ввести в кровь, – сказал я.

– Ну разумеется! – воскликнул локальный тактик. – При всасывании через слизистую информационные цепочки повреждаются.

Он покачал головой, укоризненно глядя на ученых.

– Я не биолог. Но как вы об этом не подумали? Принесите шприц.

Возникла суета, несколько тэни вышли. Странно, что они заранее не обеспокоились врачом и медикаментами при эксперименте.

Все-таки чужую культуру трудно понять. Может быть, для них заранее готовиться к возможным медицинским проблемам – значит повышать вероятность неудачи?

Нам принесли несколько шприцев.

Не таких, как на Земле, – пластиковых, одноразовых. Эти были будто из исторических фильмов: увесистые, из стекла и металла, одним своим видом внушающие уважение. Пришел и мужчина-тэни, явно имеющий медицинскую подготовку.

Затея ему не нравилась, как не понравилась бы она ни одному врачу на свете, – вводить здоровому соплеменнику неизвестный и нестерильный препарат. Ди, впрочем, от его услуг сразу отказался.

– Вы не знаете, где у нас какие вены, – сказал он, набирая шприц. – Лучше помогите мастеру Джагерду. Вы же не против, мастер?

– Не против, – сказал я. Посмотрел на Нарсби, все еще стоящую с кислым лицом и борющуюся с тошнотными позывами. Да что ж она такое мерзкое ощутила, неужели и впрямь какое-то сексуальное насилие? – Хотя мне заранее не нравится эмоциональная составляющая.

Врач закатал мне рукав, протер кожу едко пахнущей жидкостью. Это явно был не спирт.

– Теперь водой, – сказал я. – Вдруг антисептик вступит в реакцию с раствором?

– Вы очень предусмотрительны, – похвалил меня Амонд. – Слышите? Теперь чистой водой!

Врач что-то пробормотал, но протер руку тампоном с водой. Колоть он собирался куда-то выше локтя, у людей там до вены добраться трудно. Но у меня же анатомия тэни…

– Начнем с вас, – решил Ди.

Мне показалось, что Амонду это не понравилось. Однако на мое место он не вызвался и предлагать кому-то заменить меня тоже не стал.

Что ж, я ведь, по их мнению, такую процедуру уже пережил…