Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко (2022)

Как бы там ни было, меня это радовало.

Убивать созданий, непохожих на людей, куда легче.

Я понимал, что они ни в чем не виноваты. Их обратили в монстров насильно, они не были больными и обреченными, согласными на Изменение, как дети в Гнездах. Кто-то из них давно утратил человеческие чувства, стал послушным разумным монстром – например, чистильщики. Но большинство оставались людьми в нечеловеческом облике, уродливыми солдатами галактических войн.

И все-таки то, что они выглядели персонажами фильмов ужасов, отпускало во мне тормоза.

Прежде чем корабль приземлился, я уничтожил бойцов. У них, похоже, был жесткий запрет на использование лучевого оружия внутри корабля – бойцы пытались драться врукопашную и проиграли. Я слегка опасался сирен, оказавшихся в том же отсеке, – они ведь не зря так назывались, их пение завораживало, но на меня оно не подействовало, а брызги ядовитой слизи я нейтрализовал.

Потом корабль приземлился, внутренние переборки открылись, превратив изолированные десантные сектора в круговой коридор и позволив врагам объединиться.

И я удрал.

Как бы ни был силен организм Защитника, но сражаться в одиночку против сотен мутантов, половина из которых имела вживленное оружие, я не мог.

Я выскользнул через один из люков, вдогонку мне неслись выстрелы, один заряд сжег руку до локтя. Я даже не сразу это заметил, была лишь короткая вспышка боли, пораженная часть тела отвалилась, а культя немедленно принялась отрастать новой рукой.

Ввалившись в пустой магазин с выбитыми витринами, я сожрал полприлавка пряных и соленых колбас и долго пил воду прямо из крана. В животе бурлило, будто там работала турбина. Сплюнув, я обнаружил, что моя слюна разъедает стекло.

Как можно настолько изменить живую ткань?

Тут в магазин ворвался танцор – бодрый, быстрый и смертоносный. Это была универсальная форма, благодаря скорости передвижения и реакции танцоры прекрасно управляли боевой техникой, а в рукопашном бою полосовали противника силовыми лезвиями, пусть и не такими мощными, как встроенные в лапы уничтожителей.

Семь секунд мы сражались с ним среди витрин, прилавков и рассыпавшейся по полу еды. Это был прекрасный танец, который кончился, когда мой противник лишился головы.

А потом я перемещался по еще недавно красивому и мирному городу, играя с врагами в прятки и салочки. Тэни попрятались в дома и подвалы, я лишь несколько раз натыкался на обезумевших аборигенов, блуждающих по пустынным улицам. Десантники на них внимания не обращали. А вот маленькая группа тэни в униформе, вооруженных чем-то вроде короткоствольных автоматов, на моих глазах наткнулась на тройку панцеров и полегла за считаные секунды (успев, однако, уничтожить одну бронированную тварь). Я собрался было отомстить за отважных полицейских, или кем они там были, но за панцерами замелькали буги, и я предпочел уйти.

Довольно быстро я понял, что даже в стычках в меня стараются не стрелять из энергетического оружия. Видимо, и бойцы в корабле не применяли его из опасения сжечь меня дотла, а выстрел вдогонку был, скорее всего, случайным.

Кристалл. Все дело в кристалле.

Что ж, это многое меняло.

Почти час я крался по улицам, затаивался в домах, убегал по крышам. И убивал – при первой же возможности. Когда счет уничтоженным на улицах мутантам перевалил за второй десяток, я оторвался от преследования, забрался в квартиру на верхнем этаже многоквартирного дома, оказавшуюся пустой, нашел кухню и принялся опустошать холодильник. Тот выглядел громоздким и старомодным, но был вместительным и заполненным на совесть.

Я ел все подряд – странное варево, вроде густого супа, прямо из треугольной кастрюли; кислое молоко из стеклянных бутылок (для разнообразия – круглых), сырые овощи и сладкие шарики, похожие на мягкий сыр, смешанный с вареньем.

Я ел, пригибаясь, потолок был низковат, я почти задевал его головой, осторожно поглядывал в окно и размышлял.