Годы прострации - Таунсенд Сьюзан "Сью" (2013)

— Я купил подшивку Руперта, пару трикотиновых брюк и галстук в полоску. Божий одуванчик за складным столиком взял за все про все девяносто пенсов.

Увидев сумму, за которую был продан Руперт 1973 года на недавнем аукционе, я предупредил Бернарда:

— Если тебе прописали таблетки от сердца, самое время принять лекарство… Шестнадцать тысяч фунтов!

Бернард сел и закурил.

— Не может быть, — охнул он. — Я всегда был последним в очереди, когда госпожа Удача раздавала подарки.

Мы похлопали друг друга по спине, как это принято у мужчин. А потом я заставил его завернуть драгоценное издание в кухонное полотенце и положить в пакет.

— Я должен тебе за жилье и питание, начиная с Рождества, — сказал Бернард.

— Ты каждую неделю давал мне денег из пенсии, — возразил я.

— Тогда, кореш, я куплю тебе что-нибудь для обустройства твоей земли.

Позвонил мистеру Карлтон-Хейесу с известием о подшивке с бурым Рупертом. Оправившись от потрясения, он сказал, что знаком с одним американским коллекционером, который «дорого бы дал, чтобы обзавестись подобным изданием».

Как поживает Лесли, осведомился я и после короткой паузы услышал:

— У Лесли все замечательно, а как вы, дорогой мой?

Чувствую себя лучше, сказал я, и в основном занимаюсь тем, что возделываю мой участок земли.

— Полагаю, вы прочли «Уолдена» Торо?

— Эта книга лежит на тумбочке у моей кровати.

Когда я опустил трубку, Бернард спросил:

— Ты готов разобраться с книгами, что дал нам мистер К.-Х.?

Я кивнул. Затем полдня мы разбирались с относительно ценными книгами из магазина. Отобрав те, что оставляем себе, остатки решили продать через Интернет.

— Видишь, приятель, мы опять можем называться книготорговцами, — радовался Бернард.

Воскресенье, 27 апреля

Бретта никто не видел уже два дня! Боюсь, между банкой из-под фасоли и его исчезновением существует прямая связь.

Мать думает, что банка до сих пор у меня. Отец умолял ничего ей не говорить.

Много ли денег там было, поинтересовался я.

— Слишком много, — мрачно ответил отец.

Понедельник, 28 апреля

Я отправлял посылку Гленну в Афганистан (обувная коробка, заполненная доверху: носки, зубная паста, фруктовый мармелад, слоенки с сыром, рисунок от Грейси, письмо от моей матери, крем для бритья, сухое печенье «Риц» и пирог со свининой «Уолкерс»), когда на почту вошла Кэтлин Болдри, одна из воинствующих школьных поварих. Она размахивала петицией, гневно обличающей муниципалитет, который разрешил Фэрфакс-Лисетту устроить парк сафари.

— Никто из нас не сможет чувствовать себя в безопасности, когда львы и тигры разгуливают на свободе, — поддержала протест Венди Уэллбек.

— А движение? Сколько машин прибавится! — выкрикнула стоявшая передо мной женщина с кислой физиономией.

— Говорят, там будут жирафы, — вставил я.

— Жирафы! — изумился кто-то в очереди.

— Только жирафов не хватало! — возмутилась миссис Голайтли. — С их длинными шеями легко подглядывать за людьми.

— Здесь не Африка! — прохрипел согбенный старикан.

— Мы должны пойти маршем на Фэрфаксхолл, — подал идею Тони Уэллбек, — и заявить Фэрфакс-Лисетту, что деревня против.

— Будет куда эффектнее, если провести марш ночью с горящими факелами, — в шутку добавил я.

Однако мое предложение получило горячую поддержку присутствующих, что меня несколько встревожило. Согбенный старик вызвался изготовить факелы, он набил на них руку, участвуя в подготовке спектакля «Призрак оперы», сыгранного местной труппой в крепостном рву Фэрфаксхолла. Беспокоясь о Георгине и Грейси, я сказал: