Еврейский юмор - Телушкин Иосиф (2009)

Я рос, чтобы выглядеть, как мой отец, говорить, как мой отец, вести себя, как мой отец, мыслить, как мой отец, и презирать себя, как моя мать презирала моего отца.

Еврейский чутцпах: «оборотная сторона» самоуничижения

Эта история, возможно, недостоверная, бытует среди американских евреев:

Когда американский президент Дуайт Эйзенхауэр встретил израильского премьер-министра Давида Бен-Гуриона, президент сказал в одной из бесед:

«Очень трудно быть президентом 170 000 000 человек». На что Бен-Гурион ответил: «Еще труднее быть премьер-министром 2 000 000 премьер-министров».

Евреи известны своей чертой держаться в тени. Когда Хаим Вейцман, российский еврей, ставший впоследствии первым президентом Израиля, спорил с несколькими делегатами от германских евреев на сионистском конгрессе, он сделал такой комментарий: «Знаете, какова проблема с германскими евреями? У них есть все немецкое обаяние и вся застенчивость евреев».

Невротичное самомнение, которое Вейцман приписал германским евреям, не в меньшей степени присуще и другим евреям. Вероятно, это можно отнести к иудейству как таковому. Как учит Талмуд, каждый человек безгранично ценен. Поэтому «тот, кто спасает одну жизнь, спасает целый мир» (Мишна Санкедрин, 4:5). Это понятие имеет в еврейском Законе столь важное значение, что даже если кто-то может спасти десять жизней, пожертвовав для этого одной, то ему нельзя делать этого, поскольку десять безграничных не стоят больше одной безграничной.[66]

Традиция, устанавливающая безграничную ценность каждой человеческой жизни, может легко способствовать тому, что ее последователи окажутся одурманены чувством собственного достоинства. Даже шнореры (еврейские нищие) известны своей петушиной самоуверенностью. В своей работе «Анекдоты и их связь с бессознательным» Фрейд приводит один из своих любимых еврейских анекдотов.[67]

Шнореру удалось заполучить некоторую сумму денег от богатого человека. Чуть позже тот человек видит шнорера сидящим в очень дорогом ресторане и поедающим изысканный балык. Он заходит в ресторан и кричит на шнорера за то, что тот покупает себе такую дорогую еду.

Шнорер отвечает ему: «Когда у меня денег нет, я не могу есть балык. Когда у меня есть деньги, мне не следует есть балык. Так когда же мне есть балык?»

Другой нищий с похожим взглядом на мир фигурирует в другой истории, тоже популярной среди австрийских евреев конца XIX века.

У шнорера возникли проблемы с сердцем, и он отправился к специалисту, услуги которого стоили очень дорого. Когда пришло время расплачиваться, шнорер говорит, что у него вообще нет денег.

– Тогда почему вы пришли ко мне? – гневно спрашивает его врач. – Вы же знаете, что у меня самый дорогой в Вене прием.

– Потому, что в том, что касается моего здоровья, я хочу только самого лучшего.

Иудаизм настаивает, что каждый еврей должен лично обращаться к Богу, и это тоже вносит свой вклад в формирование чувства собственной важности. Новый Завет учит тех, кто ему следует, приходить к Богу через Христа («Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» [От Матфея, 11:27]). В еврейской Библии, в свою очередь, Бог равнодоступен для всех: «Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине» (Псалтирь, 145:18). И если католики не могут отслужить мессу без священника, то в иудаизме нет практически ничего из того, что раввин может сделать для кого-то, что этот человек не мог бы сделать для себя сам.

Это чувство от прямого, непосредственного доступа к Богу и право быть услышанным Им выражен в молитве еврейского предпринимателя, балансирующего на грани банкротства: «Дорогой Боже, пожалуйста, пособи мне в моем деле. Ведь Ты и так помогаешь всем страждущим, так почему бы не помочь и мне?»

В более свежем анекдоте еврей с раздутым чувством собственного достоинства встречает достойную пару себе: