Еврейский юмор - Телушкин Иосиф (2009)

В начале 1950-х годов американский еврей совершает алию [эмиграцию] в Израиль. В Тель-Авиве он приходит в государственное бюро по трудоустройству.

– Чем вы занимались в Америке? – спрашивают его.

– Я работал экономистом.

– Прекрасно. Экономисты нам нужны. Вам надо пройти в 20-й кабинет.

В 20-м кабинете его спрашивают:

– У вас есть какие-нибудь научные работы, звания?

– Я получил степень магистра гуманитарных наук в Лондонской школе экономики и степень доктора философии в Гарварде.

– Очень хорошо. Пройдите в кабинет 30.

Там его спрашивают:

– Знакома ли вам работа, связанная с пенсиями?

– Да. На самом деле именно это и было моей сферой деятельности в Министерстве труда США.

– Замечательно. Тогда вам в кабинет 40.

В кабинете 40 его спрашивают:

– Какова ваша партийная принадлежность?

– Я не состою ни в какой партии.

– Пожалуйста, пройдите вон в ту дверь А, – говорят ему.

Американец выходит в указанную дверь и оказывается на тротуаре.

Политика была не единственным испытанием, с которым сталкивались израильские рабочие. В Европе евреи редко занимались фермерством. Обычно им запрещалось владеть землей, и потому огромная их часть оказалась жителями городов. Сионизм радикально изменил жизнь евреев, настояв, что они смогут выжить в собственном государстве только в том случае, если будут сами заняты всем требуемым физическим трудом – фермерством и строительством, – что они редко делали, живя диаспорой. Сионистская мечта захватила воображение евреев: в Палестине в 1920-1930-е годы статус фермера был выше учителя или представителя другой профессии.

Тем не менее, с окончанием войны 1967 года, в Израиле оказалось почти свыше миллиона арабских граждан, и за несколько лет арабы стали выполнять большую часть физического труда, как об этом говорится в анекдоте.

Израильский мальчик прогуливается со своим дедушкой. Проходя мимо большого дерева, дедушка говорит: «Я посадил это дерево, когда был еще маленьким мальчиком». Спустя какое-то время им довелось проходить мимо красивого старого дома. «Я построил этот дом, когда был еще мальчиком», – услышал внук.

Мальчик смотрит на старика: «Дедушка, когда ты был маленьким, ты что, был арабом?»

В 1970-1980-х годах обычные профессиональные занятия израильских евреев стали напоминать те, которыми занимаются их единоверцы на Западе. Подобно своим «коллегам» из американских евреев, израильские родители переняли привычку говорить «мой сын врач», а не «мой сын кибуцник».

Отношения евреев с их арабскими соседями были, по меньшей мере, сложными. Как едко подметил Рабби Ирвинг Гринберг:

«Если мы, евреи, на 5 % лучше остальной части мира, мы можем быть „светом народам“. Если мы на 25 /о лучше остального мира, мы можем дать им Мессию. Если бы мы были лучше всего мира на 50 /о, то были бы мертвы».

Израильтяне имеют достаточные основания считать, что мир применяет к ним стандарты, не применяемые ни к какой другой стране. В те периоды, когда арабские государства убивали десятки тысяч своих собственных граждан, – в 1982 году в Сирии было убито почти 20 000 граждан в Хама,[152] а во время ирано-иракской войны Ирак уничтожил ядовитым газом тысячи своих курдов – Израиль обвинили в расизме и преступлениях, когда в столкновениях с израильскими частями были убиты палестинцы. «После двух лет арабского террора, – сказала израильский премьер-министр Голда Меир в 1969 году, – в Израиле не было приведено в исполнение ни одной смертной казни. Вместо того, чтобы казнить террористов, мы уничтожаем дома, дающие им кров. И так разрушение дома становится варварством».[153]