Одиночка. Горные тропы - Ерофей Трофимов (2022)

– Не мой он. Он свой, собственный, – не сумел промолчать Елисей. – А потерпеть, это запросто. Тем более что работы у меня в мастерской много.

– Угу, уже весь плац кислотой твоей провонял, – проворчал штабс-капитан, закуривая очередную папиросу. – Если б не польза, давно б запретил все. В общем, найдешь сам что подходящее, можешь от моего имени двадцать пять копеек обещать. Я тебя еще и как оружейника в крепости оформил.

– Благодарствую, – кивнул Елисей, пряча улыбку.

Про то, что людям на подобных должностях положено платить жалованье, он не говорил. Хватит и того, что оплачивают его постой у местных. А на жизнь себе он и так заработает. Главное, чтобы мастерскую не отобрали. Вот тогда из крепости точно придется уходить, прихватив все свои наработки.

* * *

От работы его оторвал стук в дверь. Крикнув, что сейчас выйдет, Елисей с руганью переставил противень, на котором сушил хлопчатник, и, сняв рукавицы, откинул крючок, открывая дверь. К его удивлению, на пороге стоял дед Святослав. Окинув парня долгим внимательным взглядом, старик вздохнул и, кивая на лавку, коротко сказал:

– Выходи, погуторить надо.

Распахнув дверь пошире, чтобы проветрить помещение, Елисей присел на указанную лавку и вопросительно посмотрел на старого казака. Отложив клюку, Святослав огладил бороду и, вздохнув, спросил:

– Что у тебя с тем солдатом приключилось?

– Решил, что раз с Натальей спит, то может и мной командовать и вещами моими распоряжаться. Фургон вон продать хотел. Пришлось поучить, – так же коротко поведал парень.

– А Наталья? – удивленно уточнил старик.

– А что Наталья. Пока он мне свои условия высказывал, молчала, а потом, когда завертелось, защищать его кинулась.

– А ушел чего?

– Байстрюком меня назвала. Будь мать жива, в рожу бы плюнул, а так и знать ее теперь не хочу.

– Совсем сдурела баба, мертвых позорить, – зло проворчал старик. – Добре, с ней я потом поговорю. А к тебе у меня дело есть.

– Слушаю тебя, дядька Святослав, – подобрался Елисей.

– Есть у меня тут родня дальняя. Ее все промеж себя ведьмой кличут. А она не ведьма. Она просто травы хорошо разбирает. Старая уже. С внучкой живет, – тихо, словно нехотя начал рассказывать казак. – А вот с той внучкой у нее и беда. Было дело, словили ее горцы да снасильничали. Давняя то история и грязная. В общем, порченая она теперь. В платке вдовьем ходит. Потому и не хочет Радмила никого на постой брать. Но насчет тебя я ей слово дал, что все в порядке будет и что дурного ты точно не учудишь. Поручился я за тебя, парень. В общем, собирайся. Неча тебе тут сидеть, – скомандовал старик, поднимаясь.

– А плату какую она попросит? – задумчиво поинтересовался Елисей.

– А сколько Наталье комендант платил?

– Двадцать копеек в месяц. Но в этот раз обещал двадцать пять платить. Да и еще добавлять стану, – чуть подумав, пообещал парень.

– Ну и добре, – усмехнулся старик. – Ты казак справный, руками работать умеешь. В общем, от тебя больше по хозяйству помощь нужна, нежели деньги. Собирайся.

Кивнув, Елисей принялся выносить из сарая свои пожитки. Быстро загрузив фургон, он помог старику взобраться на козлы и, привязав к фургону поводья второго коня, запряженного в повозку, направил выезд в указанную казаком сторону. Проехав на другую сторону казачьей слободы, они свернули в узкий переулок и оказались почти под стеной, метрах в трехстах от ворот, выходивших в сторону перевала. Подогнав фургон к воротам, Елисей по указке старика спрыгнул и грохнул кулаком в воротину.

Калитка отворилась, и на улицу выскочила девушка лет семнадцати, тонкая, словно хворостинка, с огромными, черными, будто ночь, глазами на бледном лице. Рассмотреть ее лучше Елисей не успел. Увидев старика, девушка мимолетно улыбнулась и, вернувшись во двор, принялась отворять ворота. Святослав так и сидел на козлах, пока выезд не оказался на подворье.