Одиночка - Ерофей Трофимов (2021)

Еще раз поклонившись, она отступила от могилы и развернулась к выходу с кладбища, но вдруг охнула и, схватившись за грудь, покачнулась:

– Что с тобой, бабушка? – срывающимся голосом спросил Елисей, подскакивая к женщине.

– Ох, что-то сердце захолонуло, – пожаловалась Степанида. – Погоди, внучок. Дай отдышаться.

– Дома сейчас отдышишься, – проворчал Елисей и, подхватив бабку на руки, понес домой.

Спина трещала от неожиданной нагрузки, в глазах то и дело темнело, но он упрямо нес ее, сцепив зубы и проклиная собственную слабость. Хотя приступы головокружения и слабости уже не проявлялись, привести это тело в должную форму все еще не получалось. В общем, в дом он занес женщину, что называется, на морально-волевых. Усадив бабку на лавку, Елисей выскочил во двор и, быстро достав из колодца ведро свежей воды, быстро перелил ее в прихваченный с собой чугунок.

Ничего другого под руку не попалось. Принеся чугунок в дом, он принялся отпаивать Степаниду водой, тихо молясь только об одном. Чтобы ей полегчало. Напившись, бабка благодарно кивнула ему, возвращая кружку, и, бледно улыбнувшись, проворчала:

– Ох, и жилистый ты у меня, внучок. Думала, жилу сорвешь, пока дотащишь, а у самой сил нет остановить тебя.

– Своя ноша не тянет, – тут же нашелся Елисей. – Как ты, бабуль?

– Ничего, внучок. Лучше уж. Полегчало. И то сказать, почитай всю ночь подруженьку отчитывала, а после все на жаре стояла. Вот и сомлела. Сам-то как?

– Да мне-то чего? – удивился Елисей, успев немного отдышаться. – Только есть хочется после всех этих дел, – смущенно признался он, когда его желудок неожиданно выдал голодную руладу.

– Ох, прости, родной. Вот сейчас отдышусь и накормлю тебя, – попыталась подняться Степанида, но Елисей усадил ее обратно, решительно заявив:

– Ты, бабушка, посиди да передохни. Я сам все сделаю. Ты только скажи, где чего взять надо.

Вздохнув, бабка принялась командовать. Елисей быстро накрыл на стол и, пересадив бабку, уселся сам. Чуть подумав, Степанида махнула рукой и, указывая на крышку подвала, попросила:

– Спустись туда, внучок. По левую руку, на второй полке бутыль с наливочкой будет. Достань. Помянем рабу божию Параскеву.

Елисей быстро выполнил указание и, достав из буфета рюмки, снова вернулся к столу. Ели они молча, думая каждый о своем. Собрав посуду, Елисей занялся мытьем, а Степанида, повздыхав, отправилась в свой закуток. Вернувшись, парень осторожно заглянул за занавеску и, убедившись, что бабка спит, вышел во двор. Теперь, когда их осталось только двое, нужно было решить, что делать дальше. Первым делом нужно было еще раз пройтись по станице и собрать то, что пропустил в прошлый раз.

Дальше узнать, что осталось на подворье умершей Параши, и разобраться с оставшейся там живностью. Благо буйвола, корову и даже козу она не держала. А вот птица там должна быть. Сидя на лавке, Елисей вытянул гудящие от усталости ноги и, прикрыв глаза, пытался представить, как будет выживать, оставшись один. То, что это скоро случится, он не сомневался. Как ни цинично это звучит, но Степанида и вправду уже стара. К тому же на ее плечи свалилось сразу столько всего, что может легко сломаться и более молодой человек.

Хотя, надо признать, что характер у бабки стальной. Похоронить всю семью. Выходить едва живого внука. Потом пережить гибель последних соседей, с которыми прожила бок о бок всю жизнь. К тому же все это сопровождается ежедневным тяжелым физическим трудом. Да в таких условиях любой сломаться может. А бабка ничего, скрипит потихоньку.

«Козу надо научиться доить», – подумал Елисей и неожиданно для себя понял, что умеет это делать. У бабки же и учился когда-то.

Коза Машка у бабки была удивительно смирная и покладистая. Вот на ней-то он и учился правильно доить всякую молочную живность.