Пища любви - Энтони Капелла (2005)

— Ох… Не думал, что гетеросексуалы этим тоже занимаются.

Лаура засмеялась глубоким грудным смехом.

— В таком случае ты еще многого не знаешь.

— Ох… — снова сказал Томмазо. Потом взвизгнул и напрягся, — и тут тоже поосторожнее, — пробормотал он, сгорая от желания.

Она чувствовала себя непривычно дикой. Ее тело превратилось в сплошной набор органов. Она как будто стала другим существом, для которого не существовало никаких запретов. Она яростно вгрызалась в Томмазо, как зверь, которому досталась кость, а когда ей показалось, что этого хватит, перекинула ногу через него, как велосипедист через седло, и перешла на галоп.

Обнаженная, она скакала на огромном коне. Ночью, в стае охотящихся волков. Бока у коня покрылись пеной. Ей казалось, что где-то вдалеке некий зверек пытается спастись бегством, но с каждой секундой они настигали его. Волки чувствовали то же самое и мчались все быстрее. Лаура прибавила скорость, ее бедра шлепали по конскому крупу Добыча была все ближе и ближе. Остался последний рывок. Перед ней вдруг возникла высокая стена, но останавливаться поздно. Она впилась ногтями в коня и рванула вперед. Оторвавшись наконец от земли, Лаура выгнула спину и закричала. Зверь тоже кричал — волки все-таки поймали его и разорвали на части, острыми зубами вырвали его pajate, сожрали coratella[26] и кроваво-красное сердце…

— С тобой все в порядке? — спросил Томмазо.

— Угу, — выдохнула Лаура.

— Не могла бы ты… — он убрал ее руку, все еще впивавшуюся ногтями в его грудь.

Ее пальцы одеревенели. Разжав их, она увидела на груди Томмазо глубокие царапины.

— Прости меня, Томмазо. Я увлеклась.

Она слезла с него и, обняв, хотела рассказать, как это было прекрасно и какие безумные фантазии возникли в ее воображении, каким изумительным было чувство полета. Но обессиленный Томмазо уже спал.

Утром Бруно зашел в ванную и замер на пороге. Закутанная в полотенце Лаура, склонившись над ванной, мыла голову. Она не слышала, как он вошел. Мыльная пена превратила ее волосы в пушистые белые меренги. Некоторое время Бруно смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда. Потом тихонько попятился и закрыл за собой дверь. Его сердце громко стучало.

Потом, когда Лаура ушла, Бруно зашел в комнату Томмазо. Его друг распечатывал из компьютера фотографии Лауры.

— Привет, Бруно. Обед был настоящим триумфом!

— Я рад, — ответил Бруно. Он взглянул на снимки через плечо Томмазо. Его сердце сжалось.

— Знаешь, а она темная лошадка, — доверительно сообщил Томмазо. — Дикая чертовка, если ее подогреть, — он распахнул дверцу шкафа и приклеил на нее фотографию Лауры рядом с другими снимками. Потом отошел на шаг, чтобы полюбоваться — Как тебе?

— Ценный экспонат, — согласился Бруно. — Пожалуй, самая красивая девушка в твоем шкафу.

— Ты тоже так думаешь? — обрадовался Томмазо, смотревший на десятки фотографий. Потом указал на одну из них, — Может, если не считать вот эту. Ее звали Мэдхен. Немка. Но она была фотомоделью. — Он вздохнул — Знаешь, Бруно, в чем здесь трагедия? На свете столько женщин и только один Томмазо.

Лаура позвонила Карлотте, чтобы серьезно с ней поговорить.

— Карлотта, — осторожно начала она, — тебе когда-нибудь приходили в голову дурацкие посторонние мысли, когда ты занималась сексом?

— Конечно. Иногда я думаю о туфлях, иногда о браслетах. Как правило, это бывают именно аксессуары.

— А о том, что ты, обнаженная, скачешь на большом черном коне и вместе со стаей волков охотишься на маленького пушистого зверька, ты никогда не думала?

На том конце провода стало тихо.

— Ого!..

— И еще — при лунном свете я разрывала его на части и пожирала его внутренности.

— По-моему, мне это что-то напоминает.

— Просто видение.

— Нет, все дело в еде, которой он тебя кормил.

— О, cara, я была потрясена!