Пища любви - Энтони Капелла (2005)

Для пущего вдохновения Бруно походил по картинным галереям и изучил картины, на которых попадались различные блюда. Конечно, там было много фруктов, изображений Бахуса в окружении винограда, но Бруно больше интересовало то, что ели обыкновенные люди в тавернах и ресторанах того времени. К счастью, оказалось, что существует много портретов, на которых люди изображены во время еды. Но еще полезнее оказались те картины, где художники изобразили Тайную вечерю, потому что рисовали на них те блюда, которые ели сами.

Как-то вечером он бродил по галерее Боргезе, изучая картины, как вдруг услышал, что его окликает знакомый голос. Он обернулся. Это была Лаура.

— Привет, — сказала она, явно удивленная встречей. — Что привело тебя сюда, Бруно?

Отложив блокнот, он пробормотал что-то про новую экспозицию.

— Ну, раз уж ты здесь, давай я покажу тебе моего любимого художника, — предложила Лаура, взяла Бруно под руку и повела в следующий зал.

— Ты имеешь в виду Караваджо?

— Откуда ты знаешь?

Бруно пожал плечами.

— Томмазо рассказывал.

Они остановились перед картиной Караваджо «Юноша с корзиной фруктов».

— Тебе нравится свет, — сказал Бруно. — То, как он падает сбоку, оставляя пол-лица в тени.

— Точно. Именно это мне и нравится.

— А Томмазо видит это все, — он указал на картину, — с точки зрения еды.

— Правда?

— Да. Он мне сам говорил. А еще он говорил, что по манере художника можно определить, что он любил есть. Тогда получается, что Микеланджело — несомненно флорентиец. Он любил жареное мясо, и чем проще, тем лучше, — Бруно указал в противоположный конец зала. — Рафаэль — это изящество и свет, как и кухня его родного Урбино. А Караваджо родился в Риме, и у него римский аппетит. Его «Тайная вечеря» — настоящий римский ужин с жареной птицей, только что из печки, и рядом тарелка contorni[35]. Именно так и поел бы он сам в своей любимой osteria.

— Все это тебе сказал Томмазо?

Бруно посмотрел на нее, думая, что она шутит, но Лаура была абсолютно серьезна.

— Пожалуй, он прав, — сказала Лаура, снова беря его под руку и ведя дальше по галерее, — Рафаэль был влюблен в дочку булочника и в ее честь стал вставлять в свои картины хлебобулочные изделия. А Караваджо почти все время сидел без гроша в кармане и, наверно, думал о следующем обеде, когда писал картины. Я обязательно расскажу своему учителю о том, что сказал Томмазо. Думаю, ему будет интересно.

В тот вечер Бруно посчастливилось купить на блошином рынке Порта Портезе старую поваренную книгу, и он принялся за эксперименты. Остановился на жареной курице, фаршированной сладким перцем, в свою очередь фаршированным фигами. Бруно кое-что добавил в рецепт, чтобы он стал еще лучше.

Лаура лежит в постели Томмазо и томно потягивается. Томмазо уже ушел, чтобы проверить, как идут последние приготовления в «Il Cuoco». Сегодня наконец-то состоится торжественное открытие, а он еще не сделал тысячу разных мелочей.

Она вылезает из постели и начинает одеваться. Вчера вечером они ели маленькие артишоки, порезанные звездочками и обжаренные в масле, и Лаура, к великому своему ужасу, обнаруживает на рубашке масляное пятно. Она открывает шкаф Томмазо, чтобы позаимствовать другую рубашку, и тут же делает шаг назад.

Дверцы шкафа с внутренней стороны обклеены фотографиями. Фотографиями девушек. Здесь брюнетки, рыжие, несколько итальянок, но в основном блондинки. А вот и ее фотография. Лаура помнит, когда Томмазо ее сделал — в этой самой комнате, сразу после того, как они в первый раз переспали.

— Ох! — вздыхает вслух Лаура, когда ей становится понятен смысл этой коллекции.

Она снова смотрит на девушек. Их десятки. При ближайшем рассмотрении Лаура замечает, что большинство фотографий, как и ее собственная, сделаны здесь.

При мысли о том, что все они делили с Томмазо ту же постель, в которой только что лежала она, из глаз Лауры брызгают слезы.