Пища любви - Энтони Капелла (2005)

Но он готовил, и ничего больше его не интересовало. Впервые в жизни те блюда, которые выносили в зал, были его блюдами. Все зависело только от него самого: римлянина, поскольку он родился в Риме; виртуоза, поскольку он был таковым; и свойственной только ему чувственности и страсти. А то, что ему не везло в личной жизни и его любовь к Лауре осталась без ответа, только добавляло этим блюдам пикантности; мучительные порывы страсти смешивались в них с печалью. «Съешь меня, — казалось, шептали они, — хватай немедленно. Фрукты хранят свой сок только сутки, а мясо быстро теряет нежность. Все проходит. Бери от жизни то, что можешь».

Томмазо научил Марию всему, что знал про обслуживание столиков: как нести на одной руке поднос с горячими блюдами, как разливать вино, как превратить подачу блюд в театрализованное представление, чтобы клиенты, еще не попробовав блюдо, уже знали, насколько здесь все серьезно и требует уважения. Униформу Мария придумала себе сама: облегающая черная блузка, заправленная в белоснежный фартук. Спереди было похоже на обычную форму официантки, но когда Мария поворачивалась спиной, всем была видна невероятно короткая юбочка. Ее костюм стал прекрасным добавлением к безрассудной атмосфере «Il Cuoco». Бруно готовил так, что после третьего или четвертого блюда клиенты внезапно чувствовали пробуждение волчьего аппетита. Завсегдатаи, пришедшие без спутницы, — и даже те, которые были с дамами, — иногда ловили себя на том, что глазеют на красавицу брюнетку с горящими глазами, официантку Марию, и ей неоднократно приходилось отбиваться от особенно назойливых поклонников. Впрочем, у римлянок это в крови, и каждый, кто позволит себе перейти определенную границу, вынужден будет ретироваться, сгорая от стыда и обиды.

Томмазо по-прежнему было нечего делать. Мария, хоть и сбивалась с ног, делала все так ловко, что помощник ей не был нужен. Томмазо мог помогать Бруно на кухне, но после срыва в день открытия его друг работал, как автомат, по наитию расправляясь с десятками заказов одновременно, поэтому помощь дилетанта ему не требовалась. Звездным часом Томмазо был ночной обход столиков в зале. Комплименты, которые он получал, были ему необходимы, как дождь увядающему растению. Его не долго приходилось упрашивать, чтобы он присел за столик и выпил стакан вина вместе с преклоняющейся перед ним публикой.

Во время одного из таких обходов и приключилась История с сигарой. Томмазо угостили бокалом самбуки — ликера с ароматом аниса, который поджигают перед тем, как выпить. Две молодые посетительницы во всех подробностях рассказывали Томмазо, как он прекрасен, и тут от соседнего столика потянуло дымом сигары.

Томмазо отогнал его рукой. Потом посмотрел на курившего и увидел, что его спутник все еще ест. Он нагнулся к ним и очень доброжелательно сказал:

— Я думаю, вкус моего орехового мусса понравится вашему другу еще больше, если в нем не будет примеси табака.

Мужчина устало улыбнулся.

— Che cazzo stai dicendo?[36]

— Я говорю, сэр, о вашей сигаре, которую уместнее было бы закурить после того, как поедят остальные посетители.

Молодая женщина за соседним столиком громко сказала:

— Он весь вечер курит эти штуки.

Лицо у Томмазо болезненно перекосилось.

— Это несколько неосмотрительно с вашей стороны, друг мой.

— Vaffanculo a lei, e a sua soreta[37], — буркнул мужчина с сигарой, указывая на проходившую мимо Марию.

Томмазо вынул у него из пальцев сигару и окунул ее в стоявший перед мужчиной стакан.

— Она мне не сестра, — ответил он. — И никуда не пойдет.

Курильщик несколько секунд, выпучив глаза, смотрел на Томмазо. Томмазо поднял его стакан с самбукой, и когда мужчина в порыве злости вскочил со стула и замахнулся кулаком, Томмазо вылил горящую жидкость ему в штаны.

— Мария, принесите этому джентльмену стакан воды, — крикнул он. — Кажется, он случайно себя поджег.

Зал взорвался оглушительными аплодисментами.