Безграничная - Синтия Хэнд (2015)

— Не читай мои мысли — это грубо. И да, он приходил повидаться со мной. Джеффри звонил мне пару раз, в основном потому, как мне кажется, что не хочет, чтоб я его искала. Он живет где-то здесь. Завтра мы идем в кафе Джоанны. Это единственный способ увидеть его и провести с ним время, — Да, я предлагаю ему бесплатную еду, но, эй, это работает. Звездная идея. — Ты должен поехать с нами.

Папа даже не рассматривает мое предложение.

— Он не хочет говорить со мной.

— Ну и что? Он подросток. Ты — его отец, — говорю я, а потом следует фраза, которую я не произношу, но которую он скорее всего слышит: «Ты должен заставить его вернуться домой».

Папа качает головой.

— Я не могу ему помочь, Клара. Я видел все возможные версии того, что может произойти, и могу сказать, что он никогда не послушает меня. Мое вмешательство только ухудшит ситуацию для него. — Он прочищает горло. — В любом случае, я пришел сюда не зря. На меня была возложена задача подготовки новобранцев.

Мое сердце учащенно забилось.

— Мое обучение? Но почему?

Его челюсть напрягается. Он выглядит так, словно оценивает, сколько стоит мне рассказать.

— Не уверен, знаешь ли ты, но я солдат.

Или лидер Божьей армии, но, да ладно, не будем скромничать.

— Да, я вообще-то знаю это, пап.

— И фехтование — это часть моей профессии.

— Фехтование? — говорю слишком громко, и люди, проходящие мимо нас, начинают бросать встревоженные взгляды.

Я опускаю голос.

— Ты собираешься тренировать меня обращаться с мечом? Например... огненным мечом?

Я сразу вспоминаю о видении Кристиана. Не о своем. Не я сражалась.

Папа качает головой.

— Люди часто принимают его за огненный меч из-за легкой ряби, но он сделан из сияния, а не огня. «Сияющий меч».

Не могу поверить, что слышу это.

— «Сияющий меч»? Почему?

Он колеблется.

— Это часть плана.

— Я вижу, что есть определенный план с моим участием, — говорю я.

— Да.

— У тебя, случайно, нет бумажного варианта этого плана, чтоб я смогла туда заглянуть? Всего на минутку?

Уголок его рта приподнимается.

— Наша работа продолжается. Итак, ты готова? — спрашивает он.

— Что? Сейчас?

— Нет более подходящего времени, чем настоящее, — говорит он, и я могу сказать, что он полагает, что это прекрасная шутка. Он направляется к велосипеду, чтобы поднять его, после чего мы вместе медленно возвращаемся к «Робл».

— Как в университете обстоят дела? — спрашивает он, как и любой другой послушный папа.

— Прекрасно.

— Как твоя подруга?

Я нахожу странным, что он спрашивает о моих друзьях.

— Э-э — какая именно?

— Анжела, — говорит он. — Она причина того, что ты приехала в Стэнфорд, не так ли?

— О-о. Да. Думаю, именно она.

По правде говоря, я еще не общалась с Анжелой, с того дня в «MemChu», почти три недели назад. Я позвонила ей в прошлые выходные и спросила, не хочет ли она пойти на новый кровавый фильм ужасов, который вышел на Хэллоуин, а она от меня отделалась. «Я занята» — это все, что она сказала.

В последнее время я видела ее соседок по комнате чаще, чем её саму: с Робин мы встречаемся в классе истории искусства по понедельникам и средам, да и много раз мы вместе пили кофе; а вместе с Эмми мы всегда одновременно появляемся в столовой, чтобы позавтракать, садясь за один столик, где и возникает буря. Именно благодаря им я знаю, что Анжела либо болтается в церкви, либо отсиживается в своей комнате, приклеенная к своему ноутбуку или чтению толстенных книг. Происходит явно что-то более интенсивное, нежели то, что обычно с ней происходит. Думаю, причиной всему является ее навязчивая цель — ее одержимость числом семь, парнем в сером костюме и всем, что с этим связано.