Безграничная - Синтия Хэнд (2015)

— Говорю тебе, я в порядке. — Что-то мелькает в его глазах: решение, но принятое не охотно. — Хочешь вернуться со мной? Я могу достать для тебя немного бесплатной пиццы.

— Ну, ты знаешь, я не могу сказать нет пицце.

— Моя девушка там, — говорит он, когда мы вместе возвращаемся в ресторан.

— Девушка? Я и не заметила, — говорю я с притворной невинностью.

Он закатывает глаза. — Не унижай меня, ладно? Никак моих детских историй. Обещай.

— Ладно, — говорю я, слегка надувшись. — Никаких историй о том, как в три ты накакал на лужайке соседа.

— Клара!

— Я буду паинькой.

Он открывает дверь передо мной. Люси сидит все там же, ее глаза серьезны. Она улыбается, когда мы приближаемся к столу.

— Люси, это моя сестра Клара, — Джеффри бормочет, что означает официальное знакомство.

— Клара, это Люси.

— Привет, — говорю я и слегка махаю ей рукой, из-за чего Джеффри смотрит на меня предупреждающе, словно я уже выставляю его в плохом свете.

— Джеффри много о тебе рассказывал, — говорит Люси, когда я сажусь в кабинку, а брат — рядом со мной.

— Я, надеюсь, хорошее.

Она поднимает идеальную бровь и ее улыбка становится более дерзкой. — По большей части, — говорит она.

— Эй, я должен работать, — говорит Джеффри, поднимаясь. — Марокканская пицца? — обращается он к Люси.

— Ты знаешь, что мне нравится, — говорит она.

Он робко улыбается и уходит на кухню. Остались только я и его новая подружка.

— Джеффри говорил, что ты посещаешь Стэнфорд, — говорит она.

— Да. Виновна по всем пунктам.

— Это мощно, — говорит она. — Я никогда не любила школу. Я была так счастлива, когда выпустилась.

— Выпустилась? — я не смогла скрыть удивление в своем голосе. — Когда ты выпустилась?

— Два года назад, — небрежно отвечает Люси. Она вздрагивает. — Я была так рада покинуть этот ад.

Это получается что ей сколько, двадцать?

— Так, ты живешь здесь? — спрашиваю я, пока размышляю как странно осознавать, что девушка моего брата старше меня.

— И да, и нет, — говорит она. — Мой папа владелец салона на Эль Камино, и мне нравится зависать там, и парни, которые там работают, зациклены на пицце, так что я довольно часто сюда прихожу.

— Подожди, мне казалось, Джеффри сказал, что твой отец владеет клубом.

— И это тоже, — она улыбается. — Он наложил руки на несколько кусков пирога.

Я никогда не понимала это выражение. Мне всегда казалось это отвратительным.

— Так получается, что в Маунтин-Вью есть тату салон? Не припоминаю, чтобы он был здесь, когда я жила в этих краях, — отвечаю я.

— Он открыл его пару лет назад, — говорит она. — Бизнес идет хорошо. Люди проще относятся к тому, что чернила — это способ самовыражения.

Я осматриваю ее на предмет татуировок. На ней серебристая рубашка-платье и черные легинсы, черные ботинки, серебристые шарики в ушах. И все же никаких тату. У нее очень интересное кольцо, серебряная змея с рубиновыми глазами, которая свернулась вокруг ее указательного пальца. В ней есть что-то, что смутно напоминает мне Анжелу — возможно подводка для глаз или темный лак для ногтей.

Джеффри возвращается к столу и садится рядом с ней, внимательно осмотрев наши лица, прежде чем спросить:

— Ну и о чем вы говорили?

— Я рассказывала ей о тату салоне моего папы, — говорит Люси.

Он смотрит на нее с обожание. — Это место потрясающее.

Она подталкивает его плечом. — Покажи ей, что ты сделал.

Он качает головой. — Нет.

— У тебя есть татуировка? — говорю я громче чем следовало бы.

— Покажи ей, — призывает Люси.

Он ворчит, закатывая рукав рубашки, чтобы показать линию санскритских символов, окружавших его предплечье.

— Это так горячо, — говорит Люси, и Джеффри сияет. — Здесь говорится…

— Я сам создаю свою судьбу, — читаю я с его кожи, затем мгновенно закрываю глаза. Упс.