Безграничная - Синтия Хэнд (2015)

— Это может быть длинная ночь.

По-прежнему никаких признаков Анжелы и другой соседки по комнате, которую, по словам Эми зовут Робин, поэтому мы с Эми держимся вместе, танцуем и смеемся над «Голым Парнем» и изо всех сил кричим друг другу.

В следующие полчаса вот, что я узнаю об Эми: нас обеих воспитали матери-одиночки и младшие братья, нам обеим нравится, что каждое утро в столовой «Робл» на завтрак подается хрустящий, жаренный картофель, и мы обе в ужасе от того, какие крошечные и клаустрофобные душевые кабинки в ванных комнатах. Да и мы обе страдаем от раздражающе-непослушных волос.

Я осознала, что мы могли бы подружиться. У меня могла появиться первая новая подруга в Стэнфорде, вот так просто. Может быть, в этом беге что-то есть.

— Итак, какой у тебя основной предмет? — спрашивает она, пока мы бежим.

— Еще не решила, — отвечаю я.

Она светится.

— Я тоже!

Она мне нравится все больше и больше, но потом случается несчастье. Когда мы приближаемся к следующему общежитию, Эми спотыкается и падает. Она садится на тротуар, размахивая руками и ногами. Я делаю все возможное, чтобы убедиться, что ее не затопчет постоянно растущий поток несущихся первокурсников, а затем падаю на тротуар рядом с ней. Все плохо. Я могу сказать это, только глядя на ее белое лицо и то, как она сжимает лодыжку.

Я сделала неверный шаг. Она стонет. Боже, вот досада.

— Ты можешь встать? — спрашиваю я.

Она пытается встать, ее лицо становится еще белее, и она обессилено садится обратно.

— Ладно, походу, что нет. Никуда не уходи. Я сейчас вернусь.

Я брожу в поисках кого-нибудь, кто может оказаться хоть немного полезными, и чудом замечаю Пирса на краю толпы. Пора найти хорошее применение его мастерству врачевания. Я бегу к нему и прикасаюсь к его руке, чтобы привлечь внимание. Увидев меня, он улыбается.

— Ну что, у вас там весело? — кричит он.

— Мне нужна твоя помощь, — кричу я.

— Что? — кричит он.

В конце концов, я беру его за руку и тащу к Эми, показывая на ее лодыжку, которая начинает опухать. Несколько минут он стоит на коленях рядом с ней, аккуратно держа ее ногу в своих руках. Оказывается, он — слушатель подготовительных медицинских курсов.

— Вероятно, это растяжение связок, — заключает он. — Я позвоню кому-нибудь, чтобы отвезли вас в «Робл», надо положить ногу повыше и приложить лед. А утром вы должны пойти к Ваденте, школьному врачу, и сделать рентген. Держитесь там, ладно?

Он уходит, чтобы найти место тише и позвонить. Ансамбль заканчивает песню и движется дальше, уводя толпу от нас с шумом топающих ног. Наконец-то я могу подумать.

Эми начинает плакать.

— Мне так жаль, — говорю я, садясь рядом с ней.

— Это не так уж и больно, — шмыгает она, вытирая нос изнаночной стороной свитера. — Я имею в виду, на самом деле болит сильно, но я плачу не из-за этого. Я плачу, потому что я поступила так глупо, надев шлепанцы, а ведь они сказали нам нормально обуться, и это только первая неделя обучения. Я даже еще не начала учиться, а теперь я буду прыгать на костылях, и мне дадут прозвище «неуклюжая девчонка, которая ушиблась».

— Никто не станет думать о тебе хуже. Серьезно, — говорю я. — Могу поспорить, этой ночью будет много травм. Все это довольно ненормально.

Она качает головой, разбросав непослушные белокурые локоны по плечам. Ее губы дрожат.

— Не так я хотела начать учебу, — она задыхается, и прячет лицо в ладонях.

Я смотрю вокруг. Группа ушла достаточно далеко, и теперь мы едва слышим их. Пирс стоит рядом со зданием, спиной к нам, и разговаривает по телефону. Темно. Вокруг никого.