- Не уходи. – Он ловит мою руку прежде, чем я встаю. – Останься. – Я позволяю ему снова положить меня на кровать. Он ложится позади, обнимает меня, его рука лежит на моем бедре, я чувствую его ровное дыхание на своей шее. Я пытаюсь расслабиться. Слушаю тиканье часов на его ночном столике. Что, если я никогда не найду способ контролировать сияние? Что, если каждый раз, когда я счастлива, я свечусь? Я буду светиться, его будет тошнить и тогда – дибильнус прерыватус.

Появляется странная мысль. Это как мой личный способ контрацепции. Свечение всего тела.

А потом я думаю: Он умрет, даже не занявшись любовью с женщиной.

- Это не важно, - шепчет Такер. Он берет мою руку в свою и сжимает.

О. Мой. Бог. Я только что сказала это вслух?

- Что не важно? – спрашиваю я.

- Можем мы или нет…ты понимаешь, - говорит он. Это невероятно, что он не может читать мысли, но все равно, точно знает, о чем я думаю. – Я все равно люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю, - отвечаю я, затем поворачиваюсь и утыкаюсь лицом ему в шею, обвиваю его руками и лежу так до тех пор, пока он не засыпает.

Я просыпаюсь, когда кто-то отдергивает занавески, и вот что я вижу: мистер Эвери в комбинезоне спиной ко мне, смотрит в окно, где солнце только слегка показывается за амбаром.

- Проснись и пой, сын, - говорит он. – Коровы не будут доить себя сами. – Затем он поворачивается. Видит меня. Его рот открывается. Мой рот уже открыт, дыхание замерло в горле, как будто, если я не буду дышать, он не поймет, что я здесь. Так мы и смотрим друг на друга, как две выброшенные на берег рыбы.

Снаружи поет петух.

Такер что-то бормочет. Поворачивается, стягивая с меня одеяло.

Я дергаю одеяло назад, чтобы прикрыть лифчик. Слава Богу, я все еще в джинсах, в противном случае это выглядело бы действительно плохо.

Это все равно выглядит очень плохо.

Очень плохо.

- Эммм…- говорю я, но мой мозг как кусок люда. Не могу вытащить оттуда ни слова. Я трясу Такера. Сложно. Будет сложнее, если он не ответит прямо сейчас.

- Не может быть, что уже шесть тридцать, - стонет он.

- О, еще как может, - выдавливаю я.

Вдруг он резко садится. Теперь мы все втроем смотрим друг на друга как рыбы. Затем мистер Эвери закрывает рот так быстро, что я слышу, как щелкают друг о друга его зубы, отворачивается и выходит из комнаты. Он плотно закрывает за собой дверь. Мы слышим звук его шагов вниз по лестнице, дальше по коридору в сторону кухни. Мы слышим, как миссис Эвери говорит: - О, отлично, вот твой кофе, дорогой… Затем ничего. Он говорит не достаточно громко, чтобы мы могли услышать.

Я хватаю рубашку и надеваю ее через голову, в панике ища свою обувь.

Такер делает то, чего я почти никогда от него не слышала.

Он ругается.

- Хочешь, я останусь и попробую все объяснить? – спрашиваю я.

- Нет, - говорит он. – О, нет, нет, не делай этого. Тебе нужно просто…уйти. – Я открываю окно и оборачиваюсь. – Прости. Я не думала, что усну.

- Я ни о чем не сожалею. – Он спускает ноги с кровати, встает, подходит ко мне и целует в губы быстро, но нежно, обхватывает руками мое лицо и смотрит мне в глаза.

- Поняла? Я не сожалею. Оно того стоило. Я приму удар на себя.

- Окей.

- Я был рад познакомиться с тобой, Клара.

- Что? – мой мозг все еще в шоке.

- Помолись за меня, ладно? – он нервно улыбается мне. – Потому что я уверен, что родители меня убьют.

Когда я прихожу домой, дела становятся только хуже. Окно в моей спальне закрыто.

Пугающе.

Я проскальзываю в заднюю дверь (к счастью, открытую) и осторожно закрываю ее позади себя.

Мама работает допоздна. В эти дни она много спит. Это дает мне надежду, что она ничего не заметила.

Но мое окно закрыто.

За столом Джеффри пьет апельсиновый сок.

- О, Боже, - говорит он, увидев меня. – Ты попала.

- Что мне делать? – спрашиваю я.