Святая - Синтия Хэнд (2013)

Он вскрикивает от удивления, когда вспыхивает свет, затем отворачивается, прижав ладонь к глазам, словно я ослепила его. Его крылья зацепляют стопку книг на столе, сбивая их на пол. Он насквозь мокрый, с волосами, прилипшими к лицу, на половицах под ним формируется лужа. И он смеется.

- Я не могу вспомнить, как убрать свои крылья, - говорит он, очевидно находя это уморительным.

Я смотрю на открытое окно позади него, где жалюзи перекрутились и свисают с одной стороны.

- Ты только что пришел домой? – спрашиваю я.

- Нет, - отвечает он, ухмыляясь. – Я рано пошел в кровать, и был здесь всю ночь.

Он делает шаг в моем направлении и спотыкается. Я ловлю его за руку, чтобы удержать от падения. Именно тогда он взрывается смехом прямо мне в лицо, и я сполна ощущаю гадкий запах его дыхания.

- Ты пьян, - шепчу я удивленно.

- Я хотя бы не за рулем, - отвечает он.

Это плохо.

Я стою здесь около минуты, прижавшись к нему, стараясь заставить свой мозг функционировать в четыре утра. Я могу пойти и привести маму, если предположить, что она сама еще не идет сюда, чтобы узнать, откуда весь этот шум. Если у нее хватит сил, чтобы подняться вверх по ступеням. Я даже не знаю, что она сделает, или еще хуже, что с ней может случиться из-за этого. Это полностью за пределами любого наказания, какое только ей приходилось для нас придумывать. Это поведение, которое может стоить ему домашнего ареста длиной в год.

Он до сих пор смеется, словно находит всю эту ситуацию очень забавной. Я хватаю его за ухо. Он вскрикивает, но не может перебороть меня. Я веду его к кровати и толкаю на нее, лицом вперед. Потом я берусь за его крылья, стараясь сложить их, прижимая их вниз к его спине. Вот бы было волшебное слово по-ангельски, которое мгновенно убрало бы их.

Джеффри бормочет что-то в свою подушку.

- Я не слышу тебя, придурок, - отвечаю я.

Он поворачивает голову.

- Оставь меня одного.

- Как скажешь, - бормочу я, до сих пор пытаясь сложить его крылья. – Где твоя футболка? И как ты умудрился полностью промокнуть?

И затем я замечаю его серые перья. Крылья светлее, чем когда я видела их в ночь пожара. Тогда они были темно-серыми, и я надеялась, что это от сажи. Мои крылья были усыпаны ею в ту ночь тоже, но она смылась, практически вся. Но крылья Джеффри до сих пор серые. Как крыло голубя, могу я назвать этот цвет. И есть пара перьев на задней стороне одного крыла, которые цветом напоминают деготь.

- Твои перья, - я наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть их.

Он выбирает именно этот момент, чтобы вспомнить, как скрыть крылья. Я неловко падаю на него, затем скатываюсь. Он смеется.

- У тебя будут такие большие проблемы… - говорю я яростно.

Он перекатывается на спину и смотрит на меня с выражением, таким злым, что буквально заставляет мурашки пробежать вдоль моего позвоночника. Он словно ненавидит меня.

- Что, собираешься рассказать маме?

- Я должна, - заикаюсь я.

- Давай, - огрызается он. – Будто ты никогда не выбиралась из дома ночью. Расскажи маме. Давай. И посмотри, что будет.

Он садится. Он все еще смотрит так, будто в любую минуту готов броситься на меня. Я делаю несколько шагов назад.

- Ты всегда думаешь только о себе, - говорит он. – Твои видения. Твои идиотские сны. Твой глупый бойфренд.

- Это неправда, - говорю я дрожащим голосом.

- Ты не единственная важная персона здесь, знаешь. Ты не единственная с предназначением.

- Я знаю…

- Просто оставь меня одного, - он улыбается, с напряженным, ироничным оскалом зубов. – Оставь меня одного.