Останься только на время - Лина Мур (2018)

– Деньги. Ему нужны деньги. Её отец довольно богат. Он не хочет быть с ней. Бежит от неё, чтобы спрятаться в моей квартире. Он трогает меня, когда должен это делать с ней. Он говорит не предназначенные мне предложения. Тянет куда-то за собой, когда это всё должно быть для его подружки. Он смотрит на меня, впивается своими глазами, и они меняются. Преследует меня и только меня, чтобы свести с ума. Между ними не было ничего крепкого, и я высказала ему всё в последнюю нашу встречу. Мне не должно быть дела до того, кого он избил, и как вытащить его, замять и обезопасить. А они все дёргают, со всех сторон, и ты туда же. И вот что вышло, Тина, вот. Он назвал меня Круэллой, и мне всегда было всё равно. Всегда, до той секунды, когда он прошипел это прямо в мои губы. С ненавистью. С отвращением. С эмоциями, которые до сих пор изъедают меня. Он из тех мужчин, которые пользуются женщинами. И нет никакой любви между ним и подружкой, потому что так просто он бы не решился, чтобы поцеловать меня. Меня, понимаешь? Он держится за неё зубами, боясь будущего, увольнения, да и за мной таскался по этой причине. Деньги. Слава. Но я не его подружка, которой можно помыкать, влезать в прошлое и подводить к черте. Вот тебе, правда, Тина, вот она. Твой «мотылёк» прозаичен и нет в нём ничего, кроме дерьма. И это последний раз, когда я говорю с тобой о нём. Мою жизнь больше никто не будет контролировать, тебе всё ясно? – Рычу, сжимая пальцами стол. Замолкая, понимаю, что хоть говорила тихо, но от моих слов Тина бледнеет, словно готова в обморок упасть. А мне больно. Чёрт возьми, меня раздирает изнутри. Будто расплавленной лавой обмывают тело и заставляют терпеть. Изо рта вырывается судорожный вздох. В секунду осматриваю посетителей и не отмечаю того, что кто-то мог быть свидетелем моего состояния.

– Прости, – жмурясь, опускаю руки и мотаю головой.

– Видишь, что происходит? Мне плохо. От него и этих воспоминаний плохо, они сжигают меня. Я не могу до губ дотронуться, потому что боюсь. Да, боюсь увидеть прошлое вновь. Боюсь этого большого мира, поэтому у меня есть свой. Не надо этого делать, Тина. Не рассказывай мне о том, как ты мечтаешь о будущем для меня. Это невозможно. Я не из тех, кто сидит на месте. Не остаюсь, а улетаю, чтобы жить. Пойми меня сейчас. У меня нет сил, чтобы бороться против себя, когда со всех сторон меня пытаются пронзить раскалённым железом. А я буду драться за свою темноту, только она помогла мне выжить. И сейчас просто хочу пообедать, затем вернуться в офис, завершить эту неделю и отправиться домой. Завтра мы, как и договаривались, проведём день вместе. Хорошо? – Напряжённо смотрю на подругу, слабо кивающую в ответ.

Нам приносят горячее, и мы в молчании приступаем к еде. Да, знаю, что это не конец. Каждой оголённой клеточкой тела ощущаю пристальный взгляд Тины, она ждёт… но хватит. Это сложно объяснить, вряд ли кто-то испытывал подобное, поэтому приходится сидеть с ровной спиной и медленно класть кусочек мяса в рот. Никто не узнает, как боль возвращается, как та самая девочка, которой я была, сейчас находится в агонии пламени, сжигающей её заживо. И ведь вряд ли можно догадаться, что за ледяной коркой льда скрывается правда. Именно то, до чего каждый хочет добраться и оторвать по куску. Но они даже не предполагают: если я позволю это – от меня ничего не останется. Правда бывает личностной. Она эфирное тело, созданное в тот самый момент, когда ты был рождён на свет. И она никогда не вырастет, приняв тот самый вид младенца. И именно этой правде, которую я называю настоящей, можно сделать больно очень легко. А вот восстановить и вылечить её – невозможно. Она эмоциональная калека, готовая умереть, только бы ничего не чувствовать.

– Всё. Мне пора, – достаю из сумочки деньги и кладу на столик.

– Шай…

– Поезжай домой, Тина. Я сообщу Роксборро, что ты не в состоянии находиться в офисе, и будешь делать отчёты дома, – перебивая и не глядя на неё, встаю.