Простая история - Ольга Пожидаева (2019)

— Девушка, с вами все в порядке? — спросил мужчина с пакетом из супермаркета, который подошел к подъезду.

— Да, нет… Не уверена. Скажите, пожалуйста, какой здесь адрес. Кажется, мне надо в больницу.

Дяденька оказался очень добрым и хорошим. Он проникся моей бедой или скрученной позой, сам вызвал скорую и все сетовал, что молодежь совсем не бережет себя. Наверно, услышал, как урчит мой желудок, который я сегодня кормила, кажется, только слезами и соплями. Пришлось съесть три печеньки и горсть орехов, которыми угостил меня новый знакомый.

Полагаю, если бы я отказалась, он затолкал бы их в меня насильно. Уж слишком сильно ему хотелось причинить добро «глупенькой, милой девочке». Я была ему благодарна, потому что сама вряд ли бы смогла внятно объяснить диспетчеру скорой, что со мной и куда нужно подъехать скорой.

— Я бы тебя сам отвез, — бубнил дядя. — Скорую сто лет ждать. Да уже принял в честь пятницы. Вон машина моя стоит. Но дождусь, не бойся. Все будет хорошо, милая девочка.

Он повторил это раз пятьсот, а я кивала болванчиком, жуя печеньки и орешки, стараясь не реветь снова, стараясь вообще не думать.

Когда приехала скорая, кажется, я достигла дзена и отвечала на вопросы врача с нордическим безразличием.

— Когда начались боли?

— После полового акта.

— Когда обнаружила вздутие?

— Через час или около. Возможно, оно и раньше было.

— Почему сразу не обратились?

— Думала, пройдет.

В ответ лишь протяжный раздраженный стон.

— Рассосется, ага. В машину садитесь.

Ушлый дяденька помог мне забраться внутрь и пожелал удачи.

— Она мне понадобится, — мрачно откликнулась я. — Спасибо вам за помощь.

Двери «багажника» скорой закрылись, не позволяя мне услышать что-то в ответ. А потом все было как в тумане. Дорога, приемник, снова вопросы, документы, вписывание данных. И на фоне всего этого… Больно, больно, больно.

Раздевшись, я увидела, что мой живот раздуло так, что я стала похожа на беременную. Стало совсем страшно.

— Что-то ели последние пять-шесть часов? — спросила меня то ли сестра, то ли врач, ощупывая живот.

— Печеньки, — прохрипела я, едва ворочая языком. — И орешки. Пока скорую ждала.

И тут она начала на меня орать. Как можно! Да почему я не подумала! Да разве не понятно было…

Я что-то пыталась пропищать в свое оправдание. Откуда мне было знать.… И, наконец, спросила:

— Мне на операцию, да?

— Милая, так конечно! — опять гавкнула тетка в халате. — А куда еще твою кисту рваную девать? Знала же! Нет, ну как так можно? Знала и тянула. Марш на промывку желудка.

Как будто мало мне было мучений. Где я так согрешила, что наказание вот такое вот. Зонд и воронка, наверно, будут сниться мне в кошмарах до конца дней. Трижды! Трижды я блевала в унитаз, рыдая. Когда, кажется, что хуже уже быть не может, обязательно случится какой-нибудь еще более жуткий шандец.

После того, как мне промыли желудок, я именно так и думала. Меня почему-то не пугала сама операция, а вот последующее пребывание в больнице вселяло ужас. Я помнила, как мама лежала после операции по удалению желчного пузыря. Общая палата, бабульки, утки, разговоры. Я поспешила спросить у сестры:

— А есть у вас палата отдельная?

— Конечно. Только не за бесплатно.

Она назвала сумму, и я яростно закивала, прося забронировать мне апартаменты, вспомнила про работу и решила сдаться Альке. Но она, видимо, активно любила Ваню и трубку не брала. Я наговорила на автоответчик, потому что писать не было сил, да и времени.

— Аля, мне конец. Если не подохну, приезжай и добей. Я в больнице с кистой. Знаю, знаю, что дура. Ты была права. Прощай, будь счастлива. Джонни классный. На работе скажи, чтобы не поминали лихом.

Драматично, но на другое у меня не было сил. Одна из сестричек услышала мою речь и, похоже, сжалилась.